Николай Александрович Лейкин - Подход

меду горшечекъ съ молодцомъ посулю прислать. Такъ сбирайся, Семенъ Михайлычъ, сейчасъ со мной. Надѣвай сапоги-то. Или, можетъ статься, такъ въ опоркахъ пойдешь?

— Въ праздникъ? Въ гости, да въ опоркахъ? Что ты! Осудятъ! Я вѣдь староста.

Староста всталъ изъ-за стола и началъ обуваться. Кабатчикъ тоже всталъ, расхаживалъ по горницѣ, утиралъ платкомъ потное лицо и говорилъ:

— Ахъ, кабы всѣ мужики-то вразумительные, какъ ты, были, — какое бы для деревни чудесное происшествіе было! Вѣдь домъ и двѣ тысячи ни за что жертвую.

Черезъ четверть часа кабатчикъ, распростившись съ семьей старосты, выѣзжалъ на своей телѣжкѣ съ двора. Съ нимъ рядомъ сидѣлъ староста и говорилъ женѣ:

— Я съ Аверьяномъ Пантелеичемъ только до Антипа Яковлева… Дѣло у насъ есть.

IV

Антипъ Яковлевъ стоялъ за воротами, когда телѣжка съ кабатчикомъ и старостой подъѣхала къ его избѣ. Это былъ рослый, плечистый мужикъ лѣтъ шестидесяти, патріархальнаго вида, съ сѣдой окладистой бородой на все еще румяномъ, не взирая на годы, лицѣ. Двое бѣлокурыхъ внучатъ его въ шапкахъ съ большого человѣка и въ кафтанишкахъ съ необычайно длинными рукавами возились тутъ же съ кудластымъ щенкомъ. Антипъ Яковлевъ и въ своемъ домашнемъ быту былъ патріархомъ. Двое его женатыхъ сыновей, каждый съ кучей ребятъ, жили съ нимъ не раздѣльно въ одной избѣ въ полномъ подчиненіи. Изба была большая, двухъ-этажная съ тесовыми воротами и крытымъ дворомъ. Антипъ Яковлевъ былъ богатый мужикъ и имѣлъ деньгу про запасъ. Подъѣзжая къ его избѣ, кабатчикъ воскликнулъ:

— Гора съ горой не сходится, а человѣкъ съ человѣкомъ сойдется, ѣдемъ къ тебѣ, хотимъ въ избу входить, а ты ужъ тутъ какъ тутъ и у воротъ стоишь! Здравствуй, дѣдушка Антипъ Яковличъ! Здоровъ ли сердцемъ?

Антипъ Яковлевъ встрѣтилъ гостей сурово.

— Здоровъ. Что мнѣ дѣлается! По кабакамъ и трактирамъ себя не изводимъ, такъ зачѣмъ хворать! сухо отвѣчалъ онъ.

— Ужъ будто умственный человѣкъ трактиромъ себя и известь можетъ! Поди ты…

— А то какъ же? Порядокъ извѣстный. Какіе столбы отъ виннаго малодушества свихивались.

— Трактиръ, дѣдушка, можетъ быть и для удовольствія сердца. Не все пьянство. Попилъ чайку и развеселилъ сердце, сказалъ кабатчикъ, вылѣзая изъ телѣжки и протягивая руку Антипу Яковлеву. — Впрочемъ, мы объ этомъ сейчасъ потолкуемъ, прибавилъ онъ.

— Да тутъ и толковать нечего. Только попусту.

— А ужъ будто попусту въ праздникъ-то и языкъ почесать нельзя? Былъ сейчасъ у старосты. Поклонился начальству, такъ думаю: какъ же это я обойду поклономъ такого уважаемаго христіанина, какъ Антипъ Яковличъ, коли ужъ я здѣсь въ деревнѣ! На-ка вотъ гостинчика. Кто чѣмъ, а кабатчикъ всегда водкой даритъ, потому ужъ такое его руководство.

Кабатчикъ полѣзъ въ телѣжку, вытащилъ оттуда бутылку и подалъ ее.

— Не надо мнѣ. Ну тебя… отстранилъ бутылку Антипъ Яковлевъ.

Кабатчикъ изумился.

— Да вѣдь я отъ чистаго сердца. На поклонъ… сказалъ онъ.

— Нечего мнѣ и кланяться. Не за что.

— Вотъ те здравствуй! Такая твердыня на деревнѣ живетъ, да ей не поклониться? А я и старухѣ твоей на поклонъ хочу фунтикъ кофейку.

— А ей-то ужъ не за что кланяться и подавно.

Кабатчикъ почесалъ затылокъ.

— Ой-ой, какой серьезный человѣкъ! пробормоталъ онъ.

— Не серьезный, а что жъ зря дары принимать! На свои купимъ.

— Да вѣдь чаемъ-то меня все-таки угощать будешь. Ты чай, а я вотъ водочки и твоей старухѣ кофейку…

— Не надо, не надо, ничего намъ не надо… опять повторилъ Антипъ Яковлевъ, а насчетъ чаю вопросъ оставилъ безъ отвѣта.

Кабатчикъ переминался съ ноги на ногу и спряталъ бутылку опять въ телѣжку.

— А я зачѣмъ къ тебѣ заѣхалъ-то? Во-первыхъ, поклониться, а во-вторыхъ, потолковать о дѣлѣ, сказалъ онъ, кивнулъ на скамейку у воротъ и спросилъ:- Присѣсть можно?

— Сдѣлай, братъ, одолженіе: на то поставлена. Объ чемъ бы только ты со мной потолковать хотѣлъ, желательно было знать?

— Дѣло обширное. Конечно, все это еще только у меня въ моемъ собственномъ головномъ воображеніи и желаю я, такъ сказать, съ тобой посовѣтоваться, потому ты старикъ вразумительный и все эдакое… И не думалъ я, признаться сказать, объ этомъ раньше, а ѣхалъ мимо и вижу на краю деревни мѣсто свободное…

— Ну, ну?.. улыбнулся старикъ, торопя кабатчика, и сѣлъ на скамейку.

Помѣстился рядомъ съ нимъ и до сихъ поръ стоявшій на ногахъ кабатчикъ.

— Мѣсто-то ужъ очень у --">