Федор Михайлович Достоевский , Карен Ашотович Степанян - Детям

злобой и недоверием относившиеся к «господам», таким, как Достоевский. Грязь, вонь, теснота в темных и холодных бараках, изнурительные работы, невозможность хоть какое-то время в течение дня побыть одному, издевательства надзирателей и начальников, порой превосходивших по жестокости каторжан, – впору было ожесточиться и возненавидеть весь мир.

Но с Достоевским на каторге произошло совсем другое. Он понял, во-первых, что почти в каждом из окружавших его людей, если не смотреть на них со злобой и страхом, можно разглядеть образ Божий – то доброе, светлое начало, которое заложено в каждом человеке, но затемняется и заслоняется потом грехами, совершаемыми человеком в течение жизни, но совершаемыми добровольно. Если человек не безумен, он всегда может выбрать: украсть или не украсть, пьянствовать или не пьянствовать, убить или не убить. Притом, что с детства было известно: красть и убивать – страшный грех и лучше даже умереть самому, нежели совершить такой грех. А если считать, что человеком всецело управляют окружающие обстоятельства (теории о решающем влиянии среды были очень популярны), то он перестает быть человеком, становится чем-то вроде деревянной куклы в кукольном театре.

Достоевский все больше укрепляется в мысли, что «зло таится в человеке гораздо глубже, чем предполагают лекаря-социалисты» – то есть те, кто хочет «вылечить» людей от зла одними лишь изменениями общественных условий. Ведь в одних и тех же обстоятельствах один крадет и убивает, а другой нет, а иной раз человек убивает ближнего своего не из-за голода или бедности, или из зависти и жадности, или в ответ на угрозу или оскорбление, а просто так… И еще долго при любом общественном устройстве будет так, потому что человек изменяется очень медленно, и причины его поступков, основы человеческого сознания и душевной жизни невероятно сложны и непредсказуемы.

Однажды в далеком детстве маленького Федю Достоевского, игравшего летом в деревенской роще и до смерти напуганного почудившимся ему криком: «Волк бежит!», успокоил и приласкал работавший неподалеку крепостной мужик Марей. Достоевский на всю жизнь запомнил трогательное участие и заботливость простого мужика. И на каторге, глядя на жестокие и огрубевшие лица каторжников, он понял, что почти каждый из них мог в той, докаторжной, жизни оказаться таким же Мареем, потому что очень по-разному складывается порой у людей жизнь. Но помнить о добром начале, заложенном в каждом человеке, надо всегда, и тогда спасешь и себя от злобы и ненависти и, может быть, поможешь вернуться к добру своему ближнему.

На каторге Достоевский подолгу читал Евангелие – то самое, подаренное ему женами декабристов (впоследствии он не расставался с этим Евангелием всю жизнь). Здесь, на каторге, содержание и смысл этой книги открывались по-новому. Достоевский понял, что основа веры, основа отношений человека с Богом и людей между собой – любовь, милосердие и сострадание. Человека нельзя заставить быть добрым – только своей свободной волей отказавшись от зла, полюбив ближнего, можно изменить в лучшую сторону соотношение добра и зла в мире.

Отбыв все четыре года на каторге и выйдя на свободу, Достоевский еще не имел права вернуться ни в Санкт-Петербург, ни в Москву, ни вообще в европейскую часть России. Он был лишен всех званий, а потому надо было начинать службу простым солдатом, потом – унтер-офицером. Только спустя еще четыре года, после многократных обращений на имя верховных властей, хлопот друзей Достоевского в столице, он получает разрешение переехать сначала в Тверь, а потом и в Санкт-Петербург. За время службы в Сибири Достоевский женился на вдове местного чиновника Марии Дмитриевне Исаевой и теперь возвращался с женой и ее сыном от первого брака Пашей.

За время пребывания Достоевского в Сибири в жизни страны произошли важные перемены. Россия проиграла Крымскую войну. Стало ясно, что многое в экономике и общественном устройстве надо менять, новый император – Александр II – решил отменить крепостное право и провести ряд других важных реформ. Но решительно настроенная часть общества, возглавляемая Н. Г. Чернышевским, Н. А. Добролюбовым и другими революционными демократами, считала, что этого недостаточно – в России нужна революция. Конечно, будут жертвы, прольется кровь, но зато потом, по их мнению, наступит счастливая жизнь. В то же время усиливалась вера в достижения науки, которая действительно тогда --">