Николай Васильевич Успенский - Гр. Л. Н. Толстой

вам послушать небольшой разговор отца с сыном, достаточно подгулявших…

– Ах, сделайте одолжение…

– «Ванька! Помнишь, как ты меня угостил?.. Ведь у тебя рука-то не отболела… Дурак, я тебя вспоил, вскормил… Что же? Это, к примеру, ты отплатил мне за мою хлеб-соль?..» – «Ты, батька, сам непорядки делаешь…» – «Какие же непорядки?» – «Матери волю дал… обижает мою бабу…» – «Да чем же я-то виноват?..» – «Острастку ей не даешь… ты бы хоть однова ей дулю поднес, чтобы помнила, а заместо того ты сам огорчаешь мою бабу… Ну вот я тебе и засветил как следствует…» – «Дурак, ведь я опосля того целых два дня кривой ходил…» – «Что ж, батька, я на тебя не обижаюсь!!! Пойдем-ко, выпьем…».

– Ужасные нравы!.. – со вздохом произнес Лев Николаевич. – Расскажите еще что-нибудь.

– А вот вам более светлая картинка: два соседа из-за чего-то между собою так рассорились, что порешили судиться в волостном правлении, которое находилось от них в далеком расстоянии… Когда наступил день отъезда в деревенский синедрион, один из соседей обратился к своему врагу с вопросом: «Ты что ж, Ермолай, уж запрягаешь лошадь?» – «Запрягаю… На дворе-то, вишь ты, не рано…» – «Вот какое дело, братец ты мой, чем нам гонять двух лошадей – поедем на одной… Моя, примером скажем, будет телега, а твоя лошадь, али так повернем: моя будет лошадь, а твоя телега… авось, сам знаешь, не под расчет нам с тобою трепать две телеги и гонять пару лошадей… Кабы, значит, мы с тобой в разные места ехали…» – «Что ж? Это ты надумал правильно… она ведь, лошадь-то, хоть и скот, а все понимает и чувствует, ежели ее без толку гоняют…» – «Вся причина, она дома пригодится…»– «Про что ж я-то говорю?.. Чудак!.. Тоже надо Бога бояться…» Тяжущиеся уселись в одной телеге и отправились в волостную… Дорогой они покурили из одной трубочки, а при первом на пути кабаке остановились. «Аль нам выпить?» – заметил один. «Что ж? Коли такое дело, у меня гривенник денег наберется…» – «Да ведь и я тоже захватил с собой про запас… не ровен случай… дорога дальняя». – «Вестимо дело, путь тоже неблизкий». Зашли мужики в кабак, выпили и почувствовали себя в самом праздничном расположении духа. «А что я тебе скажу, Аверьян, – начали они беседу, – из-за чего мы с тобой затеяли эти самые дрязги?» «Из-за чего? Сам знаешь, из-за баб…» – «А ты понимаешь ли, что такое баба? Она, я тебе скажу, самая что ни на есть первая смутьянка в семье… Сколько из-за нее нашего брата погибает!» – «Постой, а мы-то с тобой кто ж такие? Мужья аль нет? Имеем мы полную праву командовать над бабой аль нет? Говори по истинной правде!.. А вот что я тебе скажу, милый человек, лучше бросим эту канитель да поедем домой… Что нам с тобой делить? У тебя свое хозяйство, у меня свое… Стало быть, что ж тут толковать? А то знаешь какое дело: приедем мы, положим, в Курносово… Сейчас первым делом старшину надо ублаготворить, писаря тоже… а там судьи привяжутся… Да прах их возьми совсем!.. Скажи, значит, по душе: ну, на что они нам нужны? Мы с тобой легче сами выпьем, нежели поштвовать будем всякую ораву…» И мужики с миром возвратились домой.

– Экая прелесть, экая прелесть! – сжимая руками свою голову и в ажитации расхаживая по комнате, восклицал граф. – Не можете ли вы эту вещь слегка обработать и набросать на бумагу?.. Я бы с удовольствием купил у вас этот рассказ для «Ясной Поляны» (журнал для детей); здесь поражает не бытовая или жанровая картина, а сама жизненная правда, воплощенная в типические образы. Ведь вся суть дела не в том, что поссорившиеся мужики поехали на одной телеге и завернули в кабак, а в той вечной и несокрушимой морали, что жить на свете надо по-христиански… «Аще кто тебя ударит по ланите, подставь ему другую». В продолжение целых двадцати семи лет граф не мог забыть этого рассказа, и при последнем моем свидании с ним в Москве, когда я его встретил в скромной блузе, подпоясанной широким ремнем, он спросил меня:

– Что же, ваш бесподобный рассказ о поссорившихся мужиках нигде не был напечатан?

– Нигде… Признаться сказать, я совсем и забыл о нем…

– А ведь я уже сам хотел обработать его… для народа…

– Вы этим сделали бы мне великую честь, Лев Николаевич…

Бесцельно проживая в Ясной Поляне, я однажды получил от своих родителей письмо такого содержания: «Любезный сын! Поспеши приездом к нам, дабы, может быть, в последний раз проститься с твоим старшим братом, а равно и с его семейством, поелику они по просухе весенней дороги уезжают на Кавказ, --">