Семен Соломонович Юшкевич - Саша

где было назначено свидание с Сергеем и Настенькой.

– Их ещё нет, – произнёс Коля, глядя на луну.

– Сейчас придут, – уверенно ответил я и постучал зубами от волнения.

В комнате Странного Мальчика был свет. Знал ли он, что мы сейчас будем у него? Свеча с прыгавшим пламенем мерцала, как звезда. Весь двор и стены флигелей и крыши утопали в ярких синеватых тенях, и от них было весело, как в праздничный день. Из голубятни шли шорохи, воркование. Кричали птенчики, протяжно, жалобно.

– Кто-то идёт… – прошептал Коля.

Я впился глазами в длинные качавшиеся тени придвигавшиеся своими огромными головами к стене левого флигеля.

– Это Сергей и Настя, – прошептал я волнуясь, – кто же третий?

Тени согнулись, и головы их легли на стене.

– Это Стёпа, – с удивлением произнёс я, – откуда он взялся?

Мы вышли из засады и поздоровались. Стёпа, смеясь и видимо довольный, что озадачил нас, размахивал корзинкой, наполненной до краёв.

– И ты здесь, – произнёс я, чуть разочарованный.

Он не ответил и только шире сделал своё улыбавшееся лицо.

– Ну, вот и мы, – проговорил Сергей, и я вдруг почувствовал, что недоволен его голосом. – Что у вас нового?

– Странный Мальчик выздоровел, – ответил Коля.

– Знаю; Стёпа сказал. Ничего другого? Пойдём. Странный Мальчик ждёт нас.

– Когда ты познакомилась с Стёпой? – шёпотом спросил я у Настеньки.

– Это секрет, – таинственно ответила она.

– Секрет? – переспросил я обиженным голосом и ясно почувствовал, что теряю весёлость и оживление.

– А мне казалось, – промолвил я сейчас же, – что ты никогда не захочешь познакомиться с ним.

– Почему же, Павел? – с изумлением спросила она.

– Он… грязный, Настя.

– Он славный, Павел…

Я хотел ответить, объяснить, – почему Стёпа не мог быть ей товарищем, но уже не успел. Сергей входил в квартиру Алёши. Настроение моё совершенно испортилось и, глядя с неудовольствием на Настеньку, я думал: «Тебе нравится Стёпа, нехорошая! Ну и пусть. Я найду лучшую Настеньку, чем ты. Ты выйдешь замуж за него, и у тебя муж будет кузнецом». Но это не только не успокоило меня, а ещё больше расстроило. Я совсем надулся и отошёл от неё, чтобы она почувствовала моё презрение. На всём кругом потемнели краски. Что-то грызло мою душу, что-то беспокоило. В комнату я вошёл пасмурным. Сняв шапку и бросив «здравствуйте» я, пригорюнившись, уселся в углу, и старался только о том, чтобы не поддаться искушению взглянуть на Настеньку.

– Пусть знает, – обиженно думал я. – Теперь она увидит, кто лучше: я или Стёпа.

Между тем, Алёша, увидев нас, улыбнулся своей доброй улыбкой и подошёл к нам.

Настенька подала ему руку и долго вглядывалась в него. Сергей ерошил волосы.

– Я рад, что вы пришли, – говорил Алёша…

В комнате стояли две деревянные кровати и на одной из них лежал мальчик, до подбородка закрытый одеялом. В углу, подле печи, на низенькой скамеечке, сидел старик с большой седой бородой, покрывавшей всю его грудь, держал палку в руках, вертел ею и чертил что-то на полу. Соседнюю комнату занимала лавка, и в стеклянную дверь я видел женщину, вероятно мать Алёши. И всё в комнате казалось таким тихим, скромным, молчаливым, что мысль о другой жизни за этими стенами казалась обманом, сном. Незаметно и не привлекая внимания, висела икона… На стене, между двумя картинами, в клетке прыгал и царапался чижик, а под столом, как одногнёздки, высунув хвосты, лежали обнявшись котёнок и собачонка. Нежная тоска по чем-то прошлом, утраченном, не тревожа, тихо вошла в мою душу.

– Я рад, что вы пришли, – говорил Алёша, обращаясь к нам, к Настеньке…

– Ворон!.. – раздалось в углу.

Я вздрогнул. Настенька и Коля со страхом обернулись. То говорил старик с огромной седой бородой и чему-то улыбался.

– Молчи, отец, – оборвал его мальчик, лежавший на кровати.

Он повернулся к старику и, опираясь на локти, долго смотрел на него в упор, как кошка на воробья.

– …И вы сделали хорошо, – добавил Алёша таким голосом, что всем стало хорошо на душе.

Только я ещё бунтовался. Настенька оглянулась на меня.

– Монах… Красный Монах… – продолжал старик и распустил бороду так, что она покрыла всю его грудь.

– Молчи, отец, – ещё громче произнёс мальчик, лежавший на кровати – и голос его теперь угрожал.

Старик поставил палку меж ногами и, насторожившись, внимательно прислушивался. Настенька со страхом прижалась к Сергею, и испуганно взглядывала на старика.

– Кто это? – спросил тихо --">