Анатолий Борисович Гребнев - Лев и Екатерина (Из цикла 'Венок сюжетов')

до встречи. Полюн бил - и женился. И привез Катю в родительский дом, где она в конце концов понравилась. Потому что любила его. Вот такая история, такое начало.

До Кати у Льва, как она его называла, была еще одна жена, Лена, но прожили недолго, год или полтора, и расстались потому, что Лена и особенно ее родители требовали от Левы стандартной жизни. Папа Лены даже устраивал его на приличную работу в одну редакцию. Лева там не ужился.

От этого брака остался "Москвич" старой модели, на котором Лева катался до тех пор, пока не обзавелся, уже с помощью Кати, новой машиной - он был автомобилист.

У Кати от прошлой жизни осталась дочь Света. Она росла у бабушки в Балашихе. Отцом Светы был дагестанец, солдат; близ текстильного поселка стояла воинская часть - ни о чем больше Лев Яковлевич не расспрашивал.

Новая жена на удивленье легко, с полуоборота, как говорил Лев, вошла в компанию его друзей, через день-другой была со всеми на "ты". Физики и лирики, бородатые гитаристы и альпинисты середины шестидесятых, те, кому в скором будущем предстояло стать знаменитыми, отвалить за бугор или спиться, как повезет, в то время собирались чуть не каждый вечер, один приводил другого, пели, пили и братались, и Левина квартира в отсутствие родителей была одной из тех, куда могли нагрянуть в любое время суток, с бутылками в оттопыренных карманах, и молодая хозяйка, новая Левина жена, всегда оказывалась на высоте.

Тогда она еще не знала слова "однозначно", а глагол "ездят" произносила по-своему: "ездиют" - и кое-что еще в таком роде. Гостей это не шокировало. Лев наедине давал ей уроки родного языка. "Буду твоим Пигмалионом", - говорил он смеясь и объясняя заодно, кто такой Пигмалион.

Вытравить это "ездиют" ему до конца так и не удалось, и, забегая вперед, скажем, что простонародные речения, этот ее "текстиль", как говорил Лева, сыграли свою роль в дальнейшем восхождении Екатерины Дмитриевны, замечательно сочетаясь с элегантным костюмом, ниткой жемчуга на шее и запахом французских духов...

Была одна слабость, которую знала за собой Екатерина Дмитриевна: ей совсем нельзя было пить - ни грамма. Непонятно, по какой причине, но пьянела она от одной рюмки, да как пьянела! В этом состоянии Лев видел ее лишь несколько раз за все годы, и эти "разы" были кошмаром для обоих. Наутро Катя просыпалась виноватой, пришибленной, решительно ничего не помня. "Ты дралась", - говорил ей Лев. Или - того хуже: "Ты лезла к мужикам, я тебя оттаскивал..." Вступив в должность, Екатерина Дмитриевна категорически отказывалась от всякого питья, и ей это удавалось.

Неожиданная Катина "карьера", поначалу еще скромная, всего лишь райком, и тем не менее, была встречена в компании Льва с надлежащим юмором, скорее как повод для шуток. К этому времени компания уже поредела да и изменилась: у друзей появлялись жены. Катя была по-прежнему на высоте как хозяйка; к остротам в свой адрес (но главным образом в адрес Левы как номенклатурного мужа) относилась терпимо и даже как бы поощрительно, отвечая также шуточками, кстати сказать, вполне удачными. Со временем, однако, юмор этот стал приедаться, а затем и вовсе сделался неуместным. Катя стремительно росла на работе (это называлось "расти") и, как случается со многими из нас, начала уже и всерьез относиться к тому, что поначалу было как бы игрою. Однажды и сам Лев был грубо одернут, когда при гостях попытался сострить по поводу жены-начальницы. "Кончай хохмить, надоело", - сказала ему Катя, показывая характер, и Лев удивился, но промолчал.

Компания между тем собиралась все реже, и кто знает, что они там говорили меж собой по поводу номенклатурного дома, тем более что и дом-то со временем поменялся: Катя с Левой переехали на новое место жительства, с двумя лифтами, консьержем внизу и черными "Волгами" у подъезда...

А началось все в тот день, когда в прядильном цехе появился некий товарищ из райкома, Гусев Иван Иванович, как он представился, и, подозвав поммастера Катю Новикову, ту, про которую "было в газете", затеял с ней ничего не значащий, на первый взгляд, разговор: как, мол, живешь и какие планы на будущее. Другая бы на месте Кати подумала: нечего делать человеку, пришел поболтать. Или: я ему нравлюсь, сейчас начнет клеить (тогда уже было это слово). Но Катя своим природным хитрым чутьем с первой фразы угадала, что к чему, а именно - в каком качестве она нравится этому узкоплечему Ивану Ивановичу, и уж постаралась повести разговор так, чтобы не разонравиться. --">