Николай Алексеевич Некрасов - Певица

изумлением начал анализировать поведение Ангелики. Как высока, как благородна показалась ему эта женщина, которая так глубоко искупила свое невольное преступление!

– - Я не буду проклинать тебя, не буду мстить… не будем плакать и жаловаться на судьбу; наше несчастие выше слез и жалоб. Ни ты, ни я -- не виновны. Виноват предатель, который всё так устроил… Я прощаю тебя, прощаю от души, и еще удивляюсь тебе, как женщине необыкновенной…

Душа Ангелики наполнилась неизъяснимым счастием. Она так привыкла слушать из уст мужа одни проклятия, что долго не доверяла себе…

– - Но мы должны расстаться; верно, и ты не будешь противиться…

– - О да! Еще во время путешествия нашего по Италии я случайно была в одном монастыре, и мне понравилась его тихая, богомольная жизнь. Я тогда же сказала настоятельнице, чтоб она ждала меня… Теперь наступило время исполнить обет…

– - Прощай, милая Ангелика! Мы расстаемся как друзья, которым судьба не дозволяет оставаться вместе… Прощай, молись за себя -- и за меня!

Они расстались навсегда,-- до свидания в лучшем мире, оба равно несчастные, оба одинаково страдающие друг за друга.

Ангелика вступила в монастырь и там в тишине и молитве провела остаток бурной жизни своей, исполненной страшных волнений и страданий поучительных.

Граф возвратился в Россию, поступил в военную службу, участвовал в одном из последних русских походов и получил крест, доставшийся ему, как говорят, вместо смерти, которой он искал, безрассудно кидаясь в самый пыл битвы.

1841

Комментарии

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: П, 1840, No 11 (ценз. разр.-- 14 дек. 1840 г.), с. 67--90, где под заглавием указано: "Повесть Н. Некрасова".

В собрание сочинений впервые включено: стихотворные тексты -- ПССт 1927; полностью -- ПСС, т. V.

Автограф не найден.

Датируется по первой публикации.

""Певица",-- указывает сотрудничавший с Некрасовым в "Пантеоне" В. П. Горленко,-- имеет все признаки вещи, написанной исключительно под влиянием крайности и для денег. Содержание ее невероятно, лица и события искусственны в высшей степени, и вообще вся эта история, в которой героиня носит имя Ангелики (она итальянка), а герои -- графы и бароны, вполне невозможна. Молодому автору, без сомнения, лучше, чем кому бы то ни было, известно было это ‹…›.

По словам Кони, происхождение некоторых ‹…› повествований было следующее: "А вот что я сегодня начитал",-- говорил девятнадцатилетний писатель, входя к своему издателю и передавая ему содержание прочитанного в какой-нибудь забытой книжке. "Ну вот вам и сюжет, садитесь и пишите" -- говорил ему издатель, и в результате являлись рассказы вроде "Певицы", "В Сардинии" и т. п." (Горленко, с. 154--155).

Когда Некрасов говорил о некоторых своих ранних прозаических опытах как об "очень плохих -- просто глупых" (ПСС, т. XII, с. 24), он имел в виду, несомненно, такие произведения, как "Певица" и "В Сардинии". Заслуживает внимания предположение, высказанное одним из первых исследователей прозы Некрасова: "По тому, что повесть, более чем раннейшие, страдает всеми уродливостями старинного письма и подписана настоящим именем поэта, возникает, по-видимому, не лишенная значительного правдоподобия догадка, не есть ли ото первый опыт Некрасова, достаточно, однако, вылежавшийся в редакции, как это сряду и сплошь бывает с начинающими. Во всяком случае, почти странно допустить, что такую повесть с графами и баронами, очаровательными певицами, загадочными слепцами и перелетами из России в Италию, которой никогда в глаза не видел автор,-- написал человек, ужо чуявший потребности реального письма в "Без вести пропавшем пиите"" (Измайлов А. Беллетристика Некрасова.-- Биржевые ведомости, 1902, 17 дек., No 358). Выдержанность "Певицы" в духе романтических канонов действительно отличает ее от напечатанных ранее повестей "Макар Осипович Случайный" и "Без вести пропавший пинта", где романтические клише прозы 1830--1840-х гг. уже подаются в пародийном, ироническом ключе (см. выше, с. 536--537 и 543--544). В. Е. Евгеньев-Максимов оценивает "Певицу" как "шаг назад в творческом развитии" Некрасова (Евгеньев-Максимов, т. I, с. 267).

Замечание В. П. Горленко о чисто литературной основе "итальянских" повестей Некрасова развито А. Н. Зиминой: "Повести Некрасова навеяны чтением итальянских повестей Кукольника и Тимофеева. Эту зависимость очень легко проследить. Она сказывается в подражании шаблону итальянской повести и распространяется до --">