Михаил Николаевич Алексеев - Пути-дороги

Михаил Николаевич Алексеев
Солдаты (Роман)

КНИГА ВТОРАЯ "ПУТИ-ДОРОГИ"

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ 1

Весною 1944 года скоропостижно умер богатый румынский боярин немецкого происхождения, отставной генерал Август Штенберг, дальний родственник немецкой королевской династии

Гогенцоллернов. Единственный его наследник, двадцатитрехлетний лейтенант Альберт Штенберг, адъютант корпусного генерала Рупеску, неожиданно стал обладателем многочисленных владений, разбросанных в Молдовии, Валахии и в Трансильванских Альпах.

Хоронили боярина пышно. В старую усадьбу Штенбергов съехались знатнейшие помещики Румынии, прибыла с многочисленной свитой сама Мама Елена^[1] с реджеле Михаем - своим юным сыном, почти ровесником молодого Штенберга.

Перед отьездом из родового имения Штенбергов королева подошла к Альберту. Ее бледное лицо выражало неподдельную скорбь.

– Я потрясена, мой милый. Но... мужайтесь. - Поцеловав лейтенанта в лоб, она вдруг побледнела еще больше и, отвечая, очевидно, каким-то своим, может быть вовсе не относящимся к смерти старого боярина, мыслям, воскликнула: - Бедная Румыния!.. - и, уже обращаясь к Рупеску, присутствовавшему на похоронах в число многих других генералов, добавила: -Берегите его, генерал. Прошу вас. Несчастный мальчик!

– Трудно сберечь его, ваше величество! Лейтенант молод, горяч. Рвется в бой. Ему не терпится скрестить оружие с этими... э... варварами! -Рупеску, приземистый, краснолицый, хотел и никак не мог склониться перед королевой - ему мешал огромный живот, туго перетянутый широким ремнем. От напрасных усилий генерал побагровел, крупное, мясистое лицо его покрылось капельками пота. - Не могу удержать, ваше величество!

– Ну, полно, мальчик! - Королева устало улыбнулась и вновь поцеловала молодого офицера. - Не обижайтe господина Рупеску. Он так добр к вам!

Генерал в знак полного согласия с последними словами королевы часто и неуклюже закивал большой круглой головой.

Рупeску и Штенберг провожали королевский поезд до самого Бухареста.

Альберт возвратился в свое имение только через пять дней, в первых числах марта. Генерал отпустил его из корпуса, чтобы лейтенант смог отдать необходимые распоряжения управляющим поместьями. Лейтенант начал с того, что посетил кладбище, где несколько специалистов, вызванных из столицы, устанавливали памятник на могиле его отца.

С кладбища он вернулся поздно вечером усталый, мрачный. Но уже утром вышел во двор явно повеселевший. Этому в немалой степени способствовала весна. Вся усадьба была залита по весеннему щедрым солнцем. В сараях крестьянских дворов, неистово кудахтали куры. На псарне взвизгивали борзые. Старый конюх Ион (Альберт вспомнил, что старику этому несколько дней тому назад исполнилось девяносто лет) чистил скребницей лошадей, нетерпеливо всхрапывавших и перебиравших ногами. Делал он это не очень расторопно, что сильно удивило лейтенанта, знавшего Иона как добросовестного работника и любимца старого боярина. "Что случилось с Ионом? Он даже нe улыбнулся при виде молодого хозяина,- подумал офицер с неясной тревогой. - Грустит об отце? Или болен?"

– Ион, голубчик, что с тобой? - спросил Альберт, подходя к конюху. -Ты болен?

– Нет, мой господин, я здоров. - И старик заторопился, с необычайным для его возраста проворством нырнул под брюхо коня, чтобы, очевидно, оказаться на противоположной от молодого хозяина стороне.

Лейтенант пожал плечами и быстрым взглядом окинул всю усадьбу с eе бесчисленными пристройками. Недалеко от него молоденькая работница Василика кормила гуся. Делала она это престранным образом. Зажав птицу между колен, Василика силой раскрывала ей клюв и маленькой рукой втискивала в горло гуся целые пригоршни кукурузы.^[2] Заметив Штенберга, Василика выпустила гуся и скрылась в домике, где жили дворовые. Птица, оказавшись на свободе, важно зашагала по усадьбе, гордо неся свою голову. Василика вновь появилась во дворе и улыбнулась, но улыбнулась нe ему, лейтенанту,- это сразу понял Штенберг, - а каким-то своим, по-видимому, девичьим мечтам. И это молодому боярину показалось тоже странным, даже подозрительным: раньше при виде его Василика почтительно кланялась и говорила своим певучим, ласковым голосом:

– Добрый день, мой господин!

Лейтенант вновь оглядел весь --">