Андрей Владимирович Лисьев - Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО

— Мы вам пятую чашку налили, — старик возвращает термос. — Бесплатно.

На перекрестке мигает фарами белый «рено-дастер» без номеров, но с буквой V на лобовом. «Прозу» встречают. Молодой ладный военный без погон выходит из «рено»:

— Вы «Проза»? — протягивает руку для рукопожатия и представляется: — «Неон».

«Проза» просит ехать помедленнее — жалко электронику в багажнике. Дороги Херсонщины в жутком состоянии, результат тридцати лет бесхозяйственности. Первое впечатление — шок.

Пока «Проза» высматривает колдобины на дороге, игнорируя разметку, «рено» и «ситроен» как стоячих обгоняют два военных КамАЗа. Вот кому выбоины на асфальте нипочем.

Дороги пустые. Деревни безлюдные. Из любопытства «Проза» считает встречные гражданские машины, за сто шестьдесят километров всего двенадцать легковых и три зерновоза. Видимо, эти тяжелые грузовики и намесили горбы из расплавленного жарой асфальта, между которыми приходится лавировать.

Двигатель груженого минивэна греется, но пока не критично.

Идиотские матерные надписи на асфальте, тридцать лет не знавшем ремонта, и сгоревшая техника — вот и все, что осталось от украинского государства.

Наконец «Проза» переезжает знаменитый Каховский мост. Американцы почти каждый день бьют по нему HIMARSами, поэтому машины пересекают Днепр по одной. «Проза» аккуратно объезжает метровые круглые дырки, пробитые ракетами в пролете моста. Американцы выбрали пролет на изгибе и бьют, целясь в одно и то же место. Дырок в асфальте две, третья залита свежим бетоном. На столбах и перилах моста колышутся сваренные из металла уголковые отражатели. Их задача вводить в заблуждение головки самонаведения HIMARSов.

На командный пункт полка (КП) «Проза» прибывает в сумерках.

Штаб расположен в подвале трехэтажного офисного здания, верхние этажи — пустые. Напротив, в кустах, кирпичное здание туалета — две дырки в полу, гаражные боксы, где прячутся военные УАЗы и размещается столовая, — ничего не изменилось с 80-х.

С крыльца здания спускаются несколько десантников. Крепко сбитый парень в зеленой футболке, перетянутой широкими подтяжками камуфляжных штанов, колет гостя льдинками серых глаз, но узнает «Прозу», улыбается. Позывной начальника штаба полка — «Дрозд».

«Проза» вспоминает «Общевоинские уставы Вооруженных Сил СССР»:

— Товарищ полковник, представляюсь по случаю прибытия в творческую командировку.

Звание подполковник здесь, как и в Советской армии, произносят, опуская приставку «под». Невинно льстят старшим офицерам.

Бойцы разгружают минивэн, гуманитарку раскладывают на три кучки: одежда — зампотылу, медикаменты — начмеду, оргтехника — штабу. Интересно, гуманитарка хранит тепло рук москвичей, покупавших и грузивших ее? «Проза» вспоминает разговор с пограничником и рассматривает лица и одежду бойцов.

Все одеты небрежно, разномастные берцы и футболки всех видов зеленого и черного, камуфляжные штаны, тоже разные. Никаких головных уборов, несмотря на жару, никаких знаков отличия. Ни один снайпер не догадается, кто среди них офицер.

Не дожидаясь, пока гуманитарку унесут со двора, «Проза» паркует «ситроен» под иву капотом в куст. Маскировка.

«Дрозд» доводит до него распорядок дня:

— Подъем в шесть, завтрак в семь, утреннее совещание в восемь.

— А зарядка есть?

— Конечно! Вот такая! — «Дрозд» усердно трет кулаками глаза.

«Проза» хихикает:

— А отбой?

— Как получится.

Командир полка только что приехал с передового пункта управления (ППУ) на КП помыться, узнать тыловые новости. Позывной командира полка — «Аляска».

Когда в штабе заканчивается совещание, «Прозу» приглашают вниз познакомиться с «Аляской». Пока полковник общается с офицерами, «Проза» изучает его живое лицо, остатки чуба между залысин и несколько морщин на высоком лбу.

— И он чо? Слабонул? — Когда «Аляска» говорит, то и дело приподнимает правую бровь.

В центре подвального помещения стоят три стола, накрытые огромной картой. Комполка и начштаба склоняются над ней. Остальные столы выставлены в ряд лицом к стене. Спиной к командирам за компьютерами сидят связисты, секретчик и «Неон». Двое возятся с плоттером. На стенах схемы и два православных стяга: красный с изображением Спасителя и синий с изображением Казанской иконы Божией Матери.