Петр Лукич Проскурин - Глубокие раны

каждая простая деталь — огромная сумма человеческих исканий, усилий, удач и неудач, труда. А сама машина — своеобразная книга человеческого ума.

По этому поводу между Сергеем и Витей часто вспыхивали споры. Сергей ничего не имел против техники, но и не видел в ней, однако, ничего особенного.

— Ну что тут такого? Трактор — он трактор. Машина для обработки почвы, для перевозок, для других полезных дел. А ты в нем увидел чуть ли не «Илиаду». Нет, какой уж из тебя конструктор… Пожалуй, изобретешь что-нибудь вроде поэмы на колесах.

— Ничего ты не понял, — сердился Витя. — В чем, например, нелепость, если построить завод хлеба или мяса?

Предполагая, что дело в обычном, Сергей ответил:

— Изобретать давно изобретенное… Хлебозаводов у нас в городе несколько. А если и ты изобретешь что-либо в этом роде — прибавится лишь количество.

Витя протянул:

— Эх, ты, архитектор! Красть не собираюсь чужое. Это не количество, а революция в жизни человечества будет. Коммунизм самой высшей марки!

— Неужели? И эту революцию произведет, как я понял, изобретатель Кирилин?

— Смеешься, а сам даже не знаешь, о чем разговор. Это ведь не какая-нибудь обычная пекарня… Сережка, ты послушай!

— Еще одна неисполнимая фантастическая затея, ага?

Сергей понял, что речь идет о необыкновенном заводе, на котором хлеб, мясо и другие продукты будут вырабатываться из земли, минералов, воды…

Заметив на лице Сергея недоверие, Витя горячо принялся отстаивать свою идею:

— Почему ты сомневаешься? Сотни машин-аппаратов. В них происходят сложнейшие процессы — химические реакции, физические изменения. Хлеб тоже из ничего не получается. На его образование идут такие же вещества, только в определенном сочетании и количестве. Почему не попробовать проделать этот процесс искусственно? Ведь в природе все для этого есть.

У Сергея недоверие сменилось уверенностью, что друг его просто разыгрывает. «Придумает же, чертушка! Даже если и возможно, то не теперь. На это и четырех веков не хватит…»

— Конечно, не вдруг… — согласился Витя.

В это лето в Веселых Ключах буйно подымались озимые, дружно зеленели яровые. Судя по всему, год обещал быть урожайным.

Витя еле-еле выдержал два дня, а потом решил наведаться на тракторный стан, оставив Сергея на попечении тети Поли.

— Может все-таки пойдешь? — спросил Витя, засучивая рукава рубашки. — Там, знаешь, ребята какие? Огонь! Один бригадир чего стоит. Прошлый год здорово меня погонял… — Витя рассмеялся, вспомнив, как тот экзаменовал его по устройству трактора. «Ладно, говорит, знаешь. Наверно, Мишка втолковал?» Это он про Мишу Зеленцова…

Заметив, что Сергей поглядывает на недочитанный роман, Витя оборвал рассказ, обозвал его буквоедом и ушел.

Село Веселые Ключи раскинулось вдоль берега реки Веселой. За рекой громоздились невысокие меловые холмы, с двух сторон к ним подступали леса, где-то далеко соединявшиеся с брянскими.

У подножия меловых холмов били ключи. Бесчисленное множество ключей. Они образовывали озерца, сливались в ручейки, с журчанием бежавшие в Веселую.

Старики, слышавшие от своих отцов предания о первых основателях села, уверяли, что именно от этого и село названо Веселыми Ключами, а основателями села были разбойники из шайки Соловья Кудеяра. Рассказы стариков походили на правду.

Как бы там ни было, Витя любил бродить среди холмов, карабкаться на их склоны. Говорят, когда-то здесь было убежище разбойников.

За околицей, свернув на проселочную дорогу, Витя остановился. Полевая ширь опоясывала село. Волновалась под легким ветерком вымахавшая уже в колено рожь. Над нею в безоблачном небе плавными и широкими кругами парили ястребы. Слышалось мерное гудение тракторов. Кое-где пестрели женские платки — шла прополка яровых. Плыл по изумрудной зелени поля грузовичок с полным кузовом девчат. Над всем этим — по-летнему глазастое, жаркое солнце.

Поправив спутанные ветерком волосы, Витя еще раз оглядел поля и заторопился к тракторам.

Глава вторая

1

Как-то перед вечером Павел Григорьевич лежал на диване, в гостиной, посасывая потухшую папиросу. Ход мыслей отражался у него на лице, в глазах. То сойдутся к переносице брови, то глубокая складка прорежет лоб. С некоторых пор он стал ощущать все возраставшее недовольство своим положением… И, самое главное, он был не в силах что-либо изменить.

--">