Петр Иосифович Капица - В открытом море

Вот одна из таких субмарин и натолкнулась на мотобарказ, который вел мичман Клецко. Добыча была заманчивой: живые русские матросы — «языки» с эскадры — сейчас дорого ценились. Поэтому подводная лодка и рискнула всплыть при дневном свете невдалеке от береговых постов.

Ни у кого из подводников, конечно, и мысли не возникло, что команда этого утлого деревянного суденышка окажет такое сопротивление. Нелепо потеряв командира и двух комендоров, гитлеровцы надумали быстрым погружением сбросить русских с палубы и уйти подальше от опасного места. Но вскоре, по слабому тарахтению мотора и какой-то неловкости при маневрировании, они сообразили, что мотобарказ не отстал от них, что он тащится за ними на буксире. Это их не испугало, а скорее обрадовало: расчет русских на встречу с надводными кораблями был им понятен. Но лодка уже свернула с фарватера.

Чтобы встречная волна не опрокинула барказа, фашисты продолжали идти не спеша, почти на перескопной глубине. Они намеревались подальше утащить мотобарказ в море и там расправиться с русскими моряками.

* * *

Солнце уже село. Небо полыхало огненными полосами, словно далеко за морем кто-то разводил огромный и бездымный костер.

На кораблях эскадры, наверное, сползали вниз флаги и растаяла в воздухе медная песня горнистов. Вахтенные, конечно, давно сменились. Матросы собрались на полубаке покурить и «потравить». В кубриках пишут письма, читают газеты, режутся в «козла».

«Оставил ли нам дежурный по камбузу расход?» — с тоской думал вымокший Восьмеркин. Ему нестерпимо хотелось есть и пить, и он на все лады клял подводную лодку, утаскивающую барказ все дальше и дальше на запад.

Нос барказа поскрипывал и, вздрагивая, зарывался в пену. Брызги летели во все стороны и временами дождем осыпались на невольных пленников.

— Она же нас к чертям на кулички утащит, — громко сказал Восьмеркин. — Отрубить надо конец и отделаться от нее вчистую.

— Как же ты это сделаешь? — буркнул Клецко. — Обрубишь, а она сейчас же всплывет и близко к себе не подпустит. На дистанции расстреляет. Наше дело — следить во все глаза да ждать. Авось своих где повстречаем.

Но никаких надежд на встречу с боевыми кораблями приближающаяся ночь не сулила. Море словно вымело ветром: ни дымка, ни гудения самолета в небе. Даже берегов не было видно. Кругом — водяная пустыня да зловещая, наползающая со всех сторон мгла.

— Этак мы вместо своей базы в немецкую влетим. А там на свинцовое довольствие поставят… — продолжал ворчать Восьмеркин.

Он умолк, только когда увидел, что боцман начал торопливо выбирать трос из воды.

— Приготовиться, всплывает!

Лодка не всплыла, она только высунула из воды перископ.

— Вишь, смотрит, не отцепились ли мы. И сдурил же я, лопух старый, не догадался перископ разбить. А ну, Восьмеркин, мы с Чижеевым подтягиваться будем, а ты садани ей по глазу. Это по твоей специальности.

Клецко с Чижеевым рывками принялись выбирать трос, а Восьмеркин зажал в правой руке увесистый лом. Но подводники точно догадались о его намерениях, спрятали перископ и опять стремительно пошли на глубину. Буксирный конец так дернуло, что боцман с мотористом не удержались на ногах и чуть не вылетели за борт.

На этот раз лодка опустилась на большую глубину. Если бы Клецко своевременно не удлинил конец, троса не хватило бы.

Через некоторое время по дрожанию троса мичман опять почувствовал, что подводная лодка всплывает.

Внезапно Восьмеркин увидел вблизи от себя высунувшийся перископ. Он размахнулся ломом и изо всей силы ударил по ненавистной медной головке. В перископе что-то звякнуло. Восьмеркин еще раз размахнулся и двинул по утончавшейся части перископа так, что тот склонил свою одноглазую головку набок.

— Молодец, Степан! Пусть гадюка слепой…

Клецко не успел закончить фразы. От сильного толчка его ноги потеряли опору. барказ несколько раз подпрыгнул, закачался, заскрипел. Подводная лодка, намереваясь опрокинуть прицепившееся к ней деревянное суденышко, всплыла прямо под ним.

Когда боцман оправился от падения, он услышал громкий и нелепый смех Восьмеркина.

— От психанули! — весело заливался крючковой. — Не нравится им без глаза ходить.

барказ очутился на палубе подводной лодки, почти рядом с боевой рубкой.

— Прекратить смех! С ума сошел, что ли?.. — всполошился Клецко. — Сейчас же к выходному --">