Равиль Нагимович Бикбаев - Человек-Война

смерть, за работу наемника, дело было в том, что только на войне на пределе всех сил, на обострении всех чувств он мог чувствовать себя человеком и жить полной жизнью, как бы парадоксально это не звучало. Совесть? Ну что ж у наемников тоже есть своя совесть и этика, она прописана в параграфах контракта на убийство. И потом, в конце концов, на другой стороне, как говорится по другую сторону ствола, тоже были вооруженные люди, и никто не мешает им убить его. Жизнь так и шла от контракта к контракту, от возбуждения до опустошения. Войн хватало…

Письмо на английском языке с коротким деловым текстом пришло по электронной почте. Срочно требуются специалисты, со знанием языка и обычаев аборигенов. Срок контракта год. Оплата высокая, страховка. О готовности подписать контракт прошу сообщить в срок семь дней. Подпись "Феликс". Вербовщика поставившего подпись под письмом он знал хорошо. Отставной офицер спецназа, ещё в СССР окончил при воздушно-десантном училище в Рязани курсы подготовки для офицеров военной разведки, диверсантов и спецназа войск союзников СССР. Тогда этот поручик Wojsko Polskie формально ещё был союзником, потом его страна вступит в НАТО, а бывший союзник получит дополнительную квалификацию, но уже в США на базе где готовят офицеров спецназа для стран НАТО. Они познакомились в Ираке, оба были наемниками в ЧВК, затем работали против пиратов на Африканском континенте, а потом этот тип с позывным "Феликс" учитывая его опыт афганской войны, пригласил его работать в Афганистан. Грамотный толковый профессионал этот Феликс, не глупый, в меру осторожный, в меру смелый наемник — наркоман войны. В Ираке еще до работы в ЧВК, во время "Бури в пустыне" служа в составе одного из лучших подразделений спецназа Wojsko Polskie "Гром" Феликс попробовал свою первую дозу наркотика войны и сразу втянулся. Это такой кайф быть на стороне сильного, на стороне победителя, на стороне коалиции, громившей вооруженную устаревшей техникой и деморализованную воздушными и ракетными ударами иракскую армию. Это кайф знать, что у тебя есть оружие и ты волен в жизни и смерти побежденных. Это кайф чувствовать чужие испуганные, покорные взгляды. Это наркотик, а наркоман нуждается в дозе. В дозе войны.

Теперь Феликс приглашал его на юго-восток страны горевшей в аду гражданской войны. Бывшая республика в составе бывшего Союза. Бывшая во всём кроме общей истории и памяти. И те кто с ликующими воплями топтал и рвал на куски эту историю и те кто остался ей верен сошли в бою. Они пока неумело воевали, и по обе стороны требовались профессионалы войны, ее боевые натасканные на убийство псы.

Он перечитал слово в письме "aboriginal" и зло усмехнулся. Большой белый господин нанимает одних аборигенов, чтобы они убивали других. Этот Феликс считает себя большим белым европейским господином? Нет пан, ты не господин, а такой же наемник наркоман, как и любой другой. А может ты пан Феликс идейный? Может тебе в кайф мстить за былые поражения и лить русскую кровь? Ерунда! Просто на этой войне, на этой русской кровушке есть шанс хорошо заработать, а всё остальное это просто бонус, в том числе возможность безнаказанно убивать потомков тех, кто ломал любого врага. Он опять уставился в слово "aboriginal". Ну вот мы и стали туземцами для тех, кто мнит себя европейскими панами. Давно к этому шло. А эта земля его бывшая родина, его мать родом с этих мест. Но мама уже умерла. А так, бывшая, нынешняя, уже плевать. У наемника есть деньги и наркотик войны. Работа есть работа, контракт подписан, аванс получен, теперь его надо отрабатывать. И он отбыл на работу и на эту войну.

Глава вторая

Он был безразличен к лозунгам ради которых пошли на войну добровольцы с обоих сторон. Англичане их называют — cannon fodder" — пушечный корм; французы зовут — chaire a canons — пушечное мясо (фураж). У нас по-разному, пока нужны для войны: "Воины! Добровольцы! Защитим Родину!", после минования необходимости с нескрываемым раздражением и сарказмом в спину: "Да задолбали вы своими проблемами! Вот сейчас всё бросим и будем их решать!" Перед прошлым контрактом дожидаясь в Лондоне отправки по месту работы, он в память о маме, бывшей учительницей английского языка, сходил на пьесу Уильяма Шекспира "Генрих IV" и его несмотря за недостаточное знание классического английского языка поразила ремарка:

"Ничего, они достаточно хороши, чтобы истыкать их копьями; пушечное мясо, пушечное мясо. --">