Сулико Ильич Жгенти - Зеленый склон горы

боли? — задал он неожиданный вопрос.

— Да, почему-то опять начались, — покачал головой Александр. — Иногда как иглой пронизывает.

— Надо показаться врачу, мой дорогой. Нельзя так.

— Недавно был у рентгенолога. Он сказал, что осколок все на том же месте.

— Когда тебе за пятьдесят, что-нибудь непременно побаливает. Это уж как закон! Гораздо хуже, — засмеялся Шукри, — если вдруг проснешься утром и почувствуешь, что у тебя совсем ничего не болит. Значит, умер…

К столику подошел официант:

— Вас просят к телефону, батоно Саша!

Александр встал и, кланяясь по дороге знакомым, пошел между столиками.

Тучный буфетчик, суетившийся у прилавка, кивнул Александру в знак приветствия и протянул ему трубку.

— Слушаю!

— Папа, ты? — раздался в трубке взволнованный голос сына. — Приходил майор из комиссариата.

— Что случилось?

— Они получили письмо… — Темури помедлил. — Там пишут, что ты похоронен у них.

— Что значит похоронен?! Где это письмо?

— Здесь. Майор принес.

— Прочти, — глухим голосом попросил Александр.

В трубке послышалось шуршание, затем снова раздался голос сына:

— Слушаешь?

— Да, да, слушаю, — нетерпеливо сказал Александр.

— Ну вот… Я читаю: «Уважаемый товарищ комиссар! В центре нашего поселка в братской могиле похоронен рядовой морского пехотного батальона Александр Теймуразович Бибилейшвили, геройски погибший в битве за Родину. Как установили следопыты нашей школы, Александр Бибилейшвили в тысяча девятьсот сорок втором году пошел добровольцем в Красную Армию из вашего города. Девятого мая этого года у нас в поселке собираются однополчане погибшего героя, бывшие фронтовики. В этот же день в нашем поселке откроется музеи боевой славы — Дом Солдата. Просим вас помочь нам собрать документы об Александре Бибилейшвили…», то есть, о тебе, папа… Ты слушаешь?

— Да, слушаю.

— «…фотографии, личные вещи и другие реликвии, которые будут выставлены в нашем музее. С уважением, учащиеся средней школы поселка Мариновка».

Темури продолжал еще что-то говорить, но Александр уже ничего не слышал — мозг разрывал оглушительный грохот войны. Александр повесил трубку и как лунатик пошел к выходу.

Секретарь правления общества «Знание» и Александр сидели в кабинете. Секретарь дочитал письмо и поднял удивленные глаза на Александра:

— Может быть, там другой Александр Бибилейшвили?

— Не-ет, — покачал головой Александр, — это я. Я воевал в Мариновке и был там тяжело ранен.

— Не ранен, а убит, — поправил его секретарь.

— Да, почти так и было.

— Давай заявление.

Александр протянул ему заявление, тот нахмурился.

— Многовато — двадцать дней!

— Я прошу в счет отпуска. Там же немного отдохну. Может, встречу кого-нибудь из наших ребят…

— Хорошо, хорошо, — перебил его секретарь. — Такой случай, что отказать просто невозможно. И смотри, чтоб убрали с могильного камня твою фамилию.

— Уберут, я думаю, когда увидят меня живого.

— Чего только я не встречал в жизни, но чтоб человек ехал на собственную могилу, вижу впервые. Что ж, счастливого пути!

Такой двор сейчас можно встретить разве что в старом Батуми. Он опоясан трехэтажными террасами, которые соединены каменными лестницами. В нижнем дворе разрослась магнолия. В верхних — тенистые апельсиновые деревья и беседки, увитые виноградом.

Возле ствола магнолии стояли белые «Жигули», из-под которых виднелись чьи-то ноги. Александр копался в моторе. Усатый пожилой человек старательно протирал стекла машины мокрой тряпкой. Рядом двое соседей играли в нарды.

На верхней террасе показался лысый человек, он держал в руках две автомобильные покрышки.

— Саша, возьми мои покрышки — они совсем новые! Тебе же так далеко ехать!

— Спасибо, Джемал. Мои тоже еще ничего. Обойдусь.

Из квартиры на первом этаже вышел Темури с чемоданами в руках. На верхней террасе снова возник лысый сосед Джемал.

— Саша, и Темури с тобой едет?

— Да, едет, — ответил Александр, помогая сыну укладывать чемоданы в багажник.

Сидевшая на балконе пожилая женщина, молча наблюдавшая за сборами, наконец вмешалась в разговор:

— Напрасно ты его везешь. Неужели мы не сумеем за ним присмотреть?

— Ну что вы! Это все равно, что оставить в квартире включенную электроплитку.

— Правильно делаешь, Саша, — сказал сверху Джемал. — Пусть едет. Покажешь --">