Владимир Семенович Маканин - Асан

стреляли?

— Слава богу, нет.

Отзвонив майору Жилину, свой мобильный телефон Руслан, конечно, спрятал. Тут же!.. Мобильник здесь, на дорогах, зачастую повод и предмет первой ссоры. Первая искра!

Но голос его не дрогнул. Это хорошо.

— Еду, — говорит майор.

Разрулить ситуацию. И поскорее!.. Руслан будет стоять до последнего.

Говоря общо, Руслан — чеченец, и он ненавидит федералов. Но говоря конкретно, Руслан — чеченец, и он честен в порученном ему деле. Такой коктейль чувств… Частый здесь, в Чечне… Майор Жилин знал своих. (Я знал. Я так и видел Руслана с трехцветным российским флажком. Стоит Руслан, не дрогнет… Возле нашего головного грузовика, полного по самый край бочками с классным бензином. Это как жидкая взрывчатка.)

Чеченцы-вояки, напавшие на колонну, наверняка подсмеиваются над Русланом. Что делает прораб на большой дороге?.. Мало-помалу оскорбляют. У него, в отличие от боевиков, нет ни автомата, ни пистолета… Только флажок.

А потому майор Жилин, выскочив на прямую дорогу, гнал вовсю свой джип-козелок. (Я уже гнал. Я спешил.)

Но кое в чем майор Жилин заторопился. Не угадал в выборе солдата… Майор взял его, чтобы при случае тот порулил. Или чтобы солдат выставил в окошко дуло автомата, когда майор сам будет рулить. С виду солдат как солдат… Угадать трудно… Когда берешь кого-то в помощь.

По расстоянию были не так далеко, успевали…

Издали уже видны чеченцы. Мелкие фигурки, стоя возле колонны, трясли автоматами… Солдат загодя сильно трусил. Глаза совершенно круглые! Хотя он и выставил свой автомат.

Звонок… Руслан сумел-таки позвонить мне еще раз — чичи разъяренные, майор!.. Они только-только из зеленки. Бомбленые… Голодные… Будьте готовы ко всякому.

Да, да, полевой командир согласился, чтобы майор Жилин дело с захваченной колонной разрулил. Чтобы замирил. Командир согласился, как только услышал, что майор Жилин сейчас недалеко. И конечно, чтобы деньги… Полевой командир так и сказал: «Майору я доверюсь. Но пусть приезжает скорее. И с деньгами».

— … Какие они солдаты, Александр Сергеич! — торопился сказать Руслан. — Так себе… Салаги.

— А офицер?

— Нет его.

Майор переспросил — не набивают ли чичи цену, Руслан? Надо ли сейчас так спешить?..

— Надо, надо, Александр Сергеич. Крови много будет!

— Война, Руслан.

Чеченцу лучше сразу и прямо сказать главное. Озвучить. Чеченца не надо успокаивать. Тогда он сумеет включиться весь… На главном инстинкте. Проблема в том, что у майора Жилина как раз в те дни не было денег. (У меня были деньги, но мало.)

— Александр Сер…

Разговор с Русланом прервался. Помехи… Близость к колонне уже мешала слышать. Всякая колонна — гора металла.

Однако помехи возникли не только в эфире… Прямо на дороге… Перед машиной вдруг вырос чич с автоматом. Выскочил из кустов.

— Ч-черт!

Когда добираешься до заблокированной колонны, конечно же, чичей не миновать. Их дозорный здесь, на дороге, был вполне на месте. Даже обязателен был дозорный! Но он не должен был выскакивать из кустов внезапно.

Были же предупреждены, что едет мирщик! Что будет замирение и что, вполне возможно, будут немалые деньги. И вообще — что за дозорный и что за постовой, если он без окрика вдруг выскакивает на дорогу и целит тебе прямо в лоб.

Солдат выстрелил первым. Открыв на ходу дверцу и выставив автомат… Майор Жилин только успел чертыхнуться. (Я чертыхнулся… Мы убили… Осложнили дело.)

Теперь все зыбко… Как глупо!.. И, как всегда в минуту опасности, я перестал видеть себя (и ощущать себя) майором Жилиным — просто «я». Я ехал. На нерве. На инстинкте… Я и мой никудышный солдат.

Сердце вибрировало. Что толку!.. Еще слышнее вибрировало сердце моего солдата… Ага! Вот и нормальный чеченский пост. Стоит на дороге чич. Окрикнул… Поднял руку.

И сразу махнул вдоль дороги — проезжай, мол.

Он, мол, обо мне, майоре Жилине, уже все знает. Что я еду мирить, что я близко, знает. Что я в стареньком джипе-козелке… Но он не знает, что в полста метрах от него убитый чеченец. Узнает!.. Такое узнается скоро… Мы даже не оттащили убитого в кусты. Лежал у дороги, раскинув руки. Но прятать убитого — это почти всегда оказывается только хуже. Хуже в итоге. Это всегда внезапно и непредсказуемо злит.

Уже почувствовалась охраняемая линия. Мой солдат стал бел лицом. Это он убил чеченца. В ту минуту, когда я рулил.

--">