Пётр Андреевич Андреев - Повесть о моём друге

приветствия, шутки, видя знакомые лица, я искал тех товарищей и друзей своих, которые по праву всей жизни своей должны были прийти сюда: наверное, не я один, а многие чувствовали то же самое — словно невидимая грань пролегла в эти мгновения между нами — живыми и павшими…

Думал ли я об этом высоком торжестве, о параде победителей, в дни июньских боев сорок первого года? Мечтал ли о минутах этих, когда выходил из-под страшного огня в сорок втором? Ждал ли победного салюта у тусклого и холодного партизанского костра в сорок третьем? Верил ли в него, очнувшись на руках у молоденькой сестрицы в медсанбате?

Думал. Мечтал. Ждал. Верил.

А если б не верил, что сказал бы бойцам, слушавшим меня, политрука, офицера, коммуниста?

…Мне досталось место на трибуне неподалеку от Спасских ворот. Еще несколько минут оставалось до начала парада, а я глядел, не в силах сдержать волнение, на строй сводных полков, замерших на Красной площади.

Как непохожи были эти делегаты фронтов, прославленные ветераны в блестящих касках, новеньких мундирах с золотым шитьем, в блеске орденов, на тех, кого я знал, видел, с кем делил тяготы и лишения, — пропыленных и пропотевших, уставших насмерть, только что вышедших из боя.

Сводные полки стояли в порядке общей линии фронтов: справа налево. На правом фланге полк Карельского фронта, за ним полки Ленинградского, Первого Прибалтийского, трех Белорусских, четырех Украинских фронтов. На крайнем левом фланге — моряки.

Я не помню, в какой миг, где и как родилось первое «ура» — чувства переполняли всех одинаковые, но кто-то всегда должен стать первым, чтобы выразить их открыто. Первое «ура», одинокое, робкое, тонувшее во всеобщем гуле ожидания, родило шквал: кругом, не смолкая, загремело многотысячное, от сердца, грохочущее, счастливое «ура!». И это солдатское, боевое, в слезах счастья «ура», казалось, доносилось отсюда, из центра советской столицы, до всего мира… Но вдруг все смолкло, замерла площадь, и в тишине прозвучала протяжная команда: «Парад, смирно!..»

Грянуло «Славься» Глинки. Из графически резкого проема Спасских ворот на белом коне выехал принимающий парад Г. К. Жуков, и я, видевший прославленного маршала этого в самые трудные дни лета сорок первого года спокойным, уверенным, ощутил вдруг, как непросто ему, легендарному, поседевшему в битвах полководцу, справиться сейчас с волнением.

Командующий парадом, замечательный полководец маршал Рокоссовский подъехал к Жукову, щегольски, как бывалый кавалерист, остановил коня, взбросил руку к козырьку, отдал рапорт. Сопровождаемые адъютантами, они пустили коней в сторону Исторического музея.

В этот момент кто-то обнял меня сзади. Я обернулся и увидел седого худощавого полковника.

— Что, загордился? — спросил он. — Своих не признаешь?

И тут — вот неладное! — пришлось мне смахнуть набежавшую слезу. Как же я мог не узнать его сразу?! Да надень он хоть генеральские погоны, постарей еще на десять лет, сделайся он совсем седым — глаза оставались все теми же: мальчишескими, озорными, добрыми…

— Серега! — закричал я.

Наверное, в другой день и в ином месте мы выглядели бы довольно странно — два немолодых уже офицера тискают друг друга в объятиях, плачут и смеются, — но сколько таких встреч было в то утро на Красной площади! Сколько друзей, считавших друг друга погибшими, замирали поначалу, а потом продирались сквозь мокрое, счастливое, победное множество, собравшееся здесь на свой великий и кровью выстраданный праздник!

Сергей Антонов, земляк и кореш, первый мой вожатый в пионерском отряде, дорогой мой друг, товарищ уличного озорства нашего и первых сборов, когда «взвивались кострами синие ночи», и комсомолии, и работы, и фронта — словом, прошедших уже, но не забытых лет, ибо история незабываема.

Сколько было и переговорено, и рассказано, и спето нами в тот день! Расстались мы с Сергеем далеко за полночь. Проводив его, я долго не мог уснуть: встреча с детством и юностью будоражит надолго и тревожит по-особому.

…После того памятного и счастливого дня я встречал Сергея Антонова всего несколько раз: в первые трудные послевоенные годы, перед тем как его направили одним из военных советников в Пекин, и на XIX съезде КПСС — ему и мне выпала высокая честь быть делегатами первого после войны форума коммунистов; было еще несколько коротких встреч. А потом, спустя много лет, в один из моих приездов в Москву друзья мне --">