Алексей Геннадьевич Ивакин - Десантура

щеке:

— Отпусти! Я вернусь, слышишь?

— Никто не вернется… — вдруг отпустила она его. Потом твердо так посмотрела ему в глаза, — Потому что некуда возвращаться.

— Я вернусь, — сквозь зубы ответил ей мужчина, минуту назад бывший мальчишкой. И бросился к вагонному проему.

— Руки, сволочь белогвардейская!

Трое солдат — один в будённовке с огромной красной звездой, двое в солдатских, ещё царских, папахах, на угол перевязанных красной лентой — выставили навстречу ему штыки.

Мальчишка, секунду назад бывший мужчиной, резко остановился. И поднял руки.

— Наши! — вдруг выдохнул голос за спиной. — Господи, наши!

Один из солдат заглянул за спину Коле:

— Эт кто там нашкает?

— Срочно свяжите меня с комиссаром армии, остолопы! — рявкнула вдруг Надя.

— Связать-то свяжем… — ухмыльнулся тот, который в будённовке, — И поиграем как следует!

— Тебя тогда на картинки для детишек порвут, ур-р-род! — рыкнула «барышня». — Быстро связать с комиссаром!

— Да ладно, че ты… — аж попятился от напора красноармеец. — А этого куда? В распыл?

— Духонин обождет. Это… Это муж мой!

— Хых! Чё-т мелковат для мужа!

— Это у тебя мелковат. У него в самый раз! — отбрила она.

Красные заржали.

Надя спрыгнула из вагона:

— Вот мандат! Читай, коли грамотный!

Красноармеец в будённовке взял бумажку. Перевернул ее вверх ногами и начал старательно делать вид, что читает ее. Даже не забывал шевелить губами.

Наконец, он, устав притворяться грамотным, скомандовал:

— Геть энтих в самовозку.

Колю и Надю подвели к легковому автомобилю. Трофейному. ещё не успели замазать французские знаки на дверях.

А Коля Тарасов ошалевал…

Надя — красная шпионка? Да не может быть! Это… Это слишком! Она не могла так притворяться! Потому что — это же ОНА!

Она молчала всю дорогу.

Она не обращала никакого внимания на Николеньку.

Он попытался взять ее за руку.

Она просто убрала свою ладонь.

Он заиграл желваками и зажмурился. А потом положил ей руку на колено.

Она никак не отреагировала.

Он открыл глаза и посмотрел на нее.

Ледяной кристалл ее взгляда убил его.

И он умер.

Воскрес только тогда, когда прозвучал выстрел.

Машина вильнула, съехала с дороги и ударилась в дерево.

Когда он пришёл в себя — рядом никого не было.

Только труп шофёра. И дымящаяся кровь…

* * *

Первая маневренная воздушно-десантная бригада в конце февраля сорок второго года была перекинута в деревню Выползово Демянского района Новгородской области. К линии фронта. Наконец-то! Молодые парни — уроженцы Кировской и Пермской областей, — всю зиму ругали начальство. Бригада начала формирование ещё осенью сорок первого. Осенью! В самые тяжелые дни немецкого наступления под Москвой, когда под танки Гудериана ложилось народное ополчение, военкомы отбирали самых крепких, самых здоровых в десант. Долгих пять месяцев на глубоко тыловой станции Зуевка парни постигали науку маневренной войны.

Немцы уже получили по зубам в декабре и январе. А десантура все ещё бегала на лыжах, прыгала с парашютом, стреляла по мишеням.

Как же это злило!!

А комиссар бригады Мачихин утешал, мол, виды на вас, комсомольцы, Ставка имеет. В Берлин забросят, чтобы фюреру усы оторвали. На том война и закончится! Некоторые, между прочим, верили!

А как ни ждали, как ни просили — отправка на фронт произошла неожиданно. Ночью подняли по тревоге и марш-броском на станцию. Солдату собраться, что подпоясаться, так, вроде, при старом режиме говорили?

И вот, они на войне… Впрочем, нет. Ещё в тылу. Ещё идут сборы.

Сержант Фомичев тщательно следил, что бы его отделение было готово к заброске в тыл к фашистам незамедлительно. Боеприпасы, гранаты, оружие, взрывчатка, санпакеты, продукты…

— Ты слышал, что комроты сказал? — ругался кто-то из бойцов Фомичева. — Продуктов брать на три дня. Не больше. А там нас немцы кормить будут!

— Свинцом! — хохотнули в ответ.

— Тоже вариант! Но я предпочитаю мясо!

— Немецкое?

— Свиное!!

Парни весело паковали вещмешки. С хохотками, с шуточками, прибауточками…

Фомичев вдруг увидел, как один из бойцов его отделения стал выкладывать тушёнку из вещмешка.

— Не понял… Боец, ты чего? Ты чего делаешь?

— Тяжёлый мешок, товарищ сержант, я столько не подниму! Вернее, поднять-то смогу, а вот нести долго…

— Ты туда чего наложил?

— Да --">