Lizzy Pustosh - Многогранник

вновь выпускник, шаг – и он первокурсник, шаг – и ему три, и последний шажок маленькой ноги – он всецело растворился в белом свете… Тогда в пустоте послышался первый детский крик.

– Ты все же слишком любишь этих людей, – качая головой, заключил Времмиас и, пританцовывая, запел себе под нос мурчащий мотив.

Вместо эпилога

Подул свежий ветер. С головы темноволосого мальчика плавно спорхнуло крохотное существо с ярко-голубыми крыльями, украшенными снежным узором и щепоткой блестящего порошка. Он оглянулся, звонко засмеялся и побежал за улетающим другом. Его широкие, голубые, как лазурь, глаза внимательно следили за полетом бабочки, взлохмаченные истинно-чёрные волосы беспорядочно то падали, то поднимались при каждой попытке допрыгнуть до объекта влечения, его худенькое, юркое тело двигалось быстро, умело обходя все преграды. Он пробегал кусты за кустами, ручейки за ручейками, пока не остановился посреди цветочной поляны и не увидел вблизи ту необычную бабочку.

– Здесь нельзя стоять, – пропищал негромко молодой человек, пародируя слова появившейся светловолосой девочки.

– Времмиас, – застопорила его Таната.

– А что? – с удивлением в голосе отозвался тот. – Я уже слышал это.

Двое, мужчина и женщина, в белых костюмах незаметно стояли в листве деревьев и наблюдали за детьми.

– Мне все же интересно, – продолжил он, – почему ты вновь отправила это путеводное насекомое.

– Все просто, – пояснила Таната, – они заслуживают шанс быть счастливыми.

Мужчина задумался.

– Для тебя счастье в бесполезных чувствах? – уточнил он.

– Не путай, Времми, – ласково поправила его спутница, – там – да. Там у нее не было выбора, так как она понимала, что важнее чувств могут быть лишь жизни – и в этом, в ее разуме, ее беда: она, как благочестивый человек, не могла позволить людям вокруг себя страдать, быть подневольными – она запретила своим «бессмысленным» чувствам жить, чтобы целиком отдать себя обществу… Но здесь, здесь в этом нет необходимости – она имеет право побыть обычным человеком.

– А он?

– А ему просто не повезло с его любовью, как и не повезло с жизнью.

– Из-за роботов?

– Не только, – сказала Таната и обратилась к спутнику с просьбой: – Можешь прокрутить вперед?

Времмиас согласно покачал головой и движением одной руки переместил их на двадцать лет вперед.

– Видишь, – указывая на красивого молодого человека в окружении не одного десятка поклонников, говорила Таната, – это он, – пояснила она. – И там, и здесь учесть «красавчика» не обошла его.

– И что? – надменно бросил Времмиас. – Я тоже привлекательный. Разве это плохо? – негодующе продолжал он.

– Нет, – отвечала Таната, – это неплохо: просто печально. Люди, прокрастианцы – хоть кто смотрит на таких жертв милого личика как на тело с искусными чертами, а не как на уникальных, интересных личностей. Представляешь, как им грустно осознавать, что их любят лишь за то, что у них на лице? А как грустно, когда такие люди талантливы, а на них все равно смотрят как на привлекательные образы? Никто не замечает в них удивительное – лишь увлекающее. Конечно, существуют и те, кто пользуется своей красотой, не понимая, что тем самым клеймит всех остальных. Это также печально, поскольку в этом случае человек пренебрегает честью и обманывает тех, кто верил ему. А люди не хотят быть обманутыми дважды, и потому в свою очередь уже не верят никому. И тут начинается страшное – беспричинная ненависть, океаны лживых и страшных обещаний. На хороших, неповинных людей сыплется весь смрад разозленных душ… – девушка осторожно отвела отяжелевший взгляд. – Знаешь, как я хочу, чтобы люди перестали причинять друг другу боль? Морально, телесно… Я хочу, чтобы людей научили любить друг друга и окружающий их, прекрасный мир, – рассказчица судорожно взяла мужчину за руку. – Времмиас, – обратилась она к нему, – ты понимаешь? Ты понимаешь меня? – негромко послышались ее слова.

– Я понимаю, – нежно заговорил спутник, – и надеюсь, что все поймут это когда-нибудь.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась она, – я тоже на это надеюсь, – и легким движением руки Времмиас перенес их назад.

Долгое время они молча любовались общением детей, но мужчина вдруг задал вопрос:

– Получается, ты не считаешь эту реальность лучше той? – спросил он.

– Отчего же? – с улыбкой произнесла Таната. – Я думаю этот мир чудесный.

– Неужели? – удивился --">