Владислав Анатольевич Бахревский - Семён Дежнёв

Федот Алексеевич, но в те старые времена иметь отчество простому человеку было запрещено. По отчеству себя величали только бояре и царь.

В Нижнеколымск приплыл Федот Попов с реки Оленёк, а родом он был из северного русского города Холмогоры.

— Ты из Холмогор, я тоже из тех краёв — одной земли дети, — обрадовался Семён Дежнёв.

Понравились они друг другу.

Подал Семён Дежнёв челобитную, мы бы теперь сказали — заявление. Просил отпустить на реку Анадырь с Федотом Поповым и обещал царю семьдесят сороков соболей. Видите, не штуками соболей считали, а сороками. Семьдесят сороков — это две тысячи восемьсот соболиных шкурок.

Четыре коча пошли вниз по Колыме. Немеркнущий полярный день освещал им путь, но дошли кочи только до устья реки. Выход в море на многие десятки километров был закрыт льдами.

Долго стояли кочи на месте, ожидая, что лёд тронется, уйдёт в Студёное море. Но лёд не ушёл. Полярный день стал убывать, и кочи поспешили обратно, в Нижнеколымск — укрыться от грозной северной зимы.

ВТОРОЙ ПОХОД

На следующий год в плаванье с Дежнёвым и Поповым отправилось шесть государевых кочей. Шестьдесят человек. Шёл вслед за Дежнёвым и седьмой коч. Верховодил на нём Герасим Анкудинов, человек недобрый, разбойный. Семён Дежнёв собирался проведывать новые земли, торговать с чукчами. Анкудинов хотел поживиться грабежом.

Ветер был попутный, бежали кочи по морю весело. На третий день плаванья увидали мореходы лежбище моржей. Кочи Баженка Астафьева и Афанасия Андреева повернули к берегу. Дежнёв, однако, охотиться запретил.

— Упустим погоду, принесёт льды — не видать нам тогда Анадырь-реки.

— От такого богатства невесть куда и зачем бежать! — осердились спутники, но ослушаться Дежнёва побоялись.

Скоро погода и впрямь испортилась. Подул ветер с севера, холодом дохнул.

— Парус долой! В море всем держать! — приказал Дежнёв.

Волны пошли огромные. Поднимали кочи под самый полог низкого серого неба.

Не послушались Важенка и Афанасий Дежнёва, испугались бури, повернули кочи к берегу.

Море трусливых не терпит. Подхватило кочи, понесло, ударило о камни. А в ледяном море спасения человеку нет.

Было у Дежнёва шесть кочей, осталось четыре.

Коч Герасима Анкудинова тоже уцелел.

Буря нагнала льды. Не море, а ледяная каша кругом.

На коче Дежнёва шёл силач Митяй. Встал он на носу коча и длинным шестом распихивал льдины. Льдины были большие и малые, но скоро коч попал в западню. Со всех сторон надвигались на него уже не льдины, а целые ледяные поля. Хотел Митяй такое поле прочь оттолкнуть. Упёрся изо всех сил, налёг, шест согнулся да и выпрямился вдруг. Митяя подкинуло в воздух. Как большая неуклюжая птица пролетел он над кочем и потом долго скользил животом по льду, размахивая руками. Льдина гладкая, не за что ухватиться. А два ледяных поля в это время сомкнулись. Что же коч? Лопнул, как орех, и пошёл ко дну? Нет! Коч не стал, как Митяй, спорить со льдами. Льды сходились, но им не за что было зацепиться — борта у коча закруглены. И когда ледяные поля ударились друг о друга, коч Дежнёва и все остальные кочи оказались на льдинах.

Митяй, наконец, поднялся на ноги, добежал до своего коча, перевалился через борт.

Подняли парус. Коч скользнул по гладкому льду и плюхнулся, как тюлень, в чистую воду.

Только три коча обогнули Большой Чукотский нос. Северные мореходы называли приметный, выступающий в море берег не мысом, а носом. Из трёх кочей один был Дежнёва, другой Попова, третий — Анкудинова. У Дежнёва карты не было, и он не знал, что первым из поморов провёл кочи проливом, разделяющим Азию и Америку. Раньше люди думали, что эти два материка соединяются где-то на самом краю земли.

ЧУКЧИ

Обогнув мыс, землепроходцы увидели удивительную башню на берегу небольшой речки. Решили пристать. Нужно было запастись свежей --">