Иван Антонович Ефремов - Таис Афинская

талант — 100 мин, мина — 60 драхм.

Распространенные аттические монеты: серебряная дидрахма (2 драхмы) равна золотому персидскому дарику. Тетрадрахма (4 драхмы) с изображением совы Афины — главная аттическая расчетная единица (в серебре, золото вошло в обращение в эпоху Александра, когда ценность таланта и драхмы сильно упала).

Меры жидкости — хоэс (кувшин) — около 3 с небольшим литров; котиле (котелок) — около 0, 3 литра.

IV. Греческое приветствие «Хайре!» («Радуйся!») соответствует нашему «Здравствуй!». На прощание говорили или «Хайре!», или, при ожидаемой длительной разлуке, «Гелиайне!»: «Будь здоров!» (в нашем просторечии: «Ну, бывай здоров!»).

ГЛАВА ПЕРВАЯ ЗЕМЛЯ И ЗВЕЗДЫ

Т. И. Е. — теперь и всегда

Западный ветер крепчал. Тяжелые, маслянистые под вечереющим небом волны грохотали, разбиваясь о берег. Неарх с Александром и Гефестион уплыли далеко вперед, а Птолемей, плававший хуже и более тяжелый, начал выбиваться из сил, особенно когда Колнадский мыс перестал прикрывать его от ветра. Не смея отдалиться от берега и опасаясь приблизиться к белым взметам брызг у мрачно черневших скал, он злился на покинувших его друзей. Критянин Неарх, молчаливый и несговорчивый, непобедимый пловец, совершенно не боялся бури и мог просто не сообразить, что переплыть Фалеронский залив от мыса к мысу опасно в такую погоду для не столь дружных с морем македонцев. Но Александр и его верный Гефестион, афинянин, оба неистово упрямые, стремясь за Неархом, забыли о затерявшемся в волнах товарище.

«Посейдонов бык» — громадный вал, поднял Птолемея на свои «рога». С его высоты македонец заметил крохотную бухточку, огражденную острыми каменными глыбами. Птолемей перестал бороться и, опустив отяжелевшие плечи, прикрыл руками голову. Он скользнул под волну, моля Зевса-охранителя направить его в проход между скал и не дать ему разбиться.

Вал рассыпался с оглушающим грохотом и выбросил его на песок дальше обычной волны. Ослепший и оглохший, Птолемей, извиваясь, прополз несколько локтей, осторожно привстал на колени и наконец поднялся, шатаясь и потирая гудевшую голову. Волны, казалось, продолжали колотить его и на земле.

Сквозь шум прибоя ему послышался короткий смешок. Птолемей повернулся так резко, что не устоял и снова очутился на коленях. Смех зазвенел совсем близко.

Перед ним стояла небольшого роста девушка, очевидно, только что вышедшая на берег. Вода еще стекала по ее гладкому, смуглому от загара телу, струилась с массы мокрых иссиня-черных волос, купальщица склонила голову набок, отжимая рукой вьющиеся пряди.

Птолемей поднялся во весь свой огромный рост, крепко утвердившись на земле. Он посмотрел в лицо девушке и встретил веселый и смелый взгляд серых, казавшихся синими от моря и неба глаз. Некрашеные, ибо все искусственное было бы смыто бурными волнами Эгейского моря, черные ресницы не опустились и не затрепетали перед горячим, властным взором сына Лага, в двадцать четыре года уже известного покорителя женщин Пеллы, столицы Македонии.

Птолемей не мог оторвать взгляда от незнакомки, как богиня возникшей из пены и шума моря. Медное лицо, серые глаза и иссиня-черные волосы — совсем необыкновенный для афинянки облик поразил Птолемея. Позднее он понял, что медноцветный загар девушки позволил ей не бояться солнца, так пугавшего афинских модниц. Афинянки загорали слишком густо, становясь похожими на лилово-бронзовых эфиопок, и потому избегали быть на воздухе неприкрытыми. А эта — меднотелая, будто Цирцея или одна из легендарных дочерей Миноса с солнечной кровью, и стоит перед ним с достоинством жрицы. Нет, не богиня, конечно, и не жрица эта невысокая, совсем юная девушка. В Аттике, как и во всей Элладе, жрицы выбираются из самых рослых светловолосых красавиц. Но откуда ее спокойная уверенность и отточенность движений, словно она в храме, а не на пустом берегу, нагая перед ним, будто тоже оставила всю свою одежду на дальнем мысу Фоонта? Хариты, наделявшие женщин магической привлекательностью, воплощались в девушках небольшого роста, но они составляли вечно неразлучное трио, а здесь была одна!

Не успел Птолемей додумать, как из-за скалы появилась рабыня в красном хитоне, ловко окутала девушку грубой тканью, стала --">