Владимир Александрович Андриенко - К вящей славе божией!

кончился этот штурм. Турки могли бы задержать поляков, и паша снова вернул бы янычар на позиции. Но Гусейн послал гонца к Абди-аге с приказом переводить спахиев по мосту на другую сторону реки.

Затем он приказал слугам собрать все ценные вещи и уходить из города.

– А что с тобой, панна? – он посмотрел на Марту.

– За меня паша может не беспокоиться. Но паша не приказал вывезти своего гарема.

– Это временный гарем, панна, – усмехнулся паша. – Пусть достанется ляхам. Я скажу султану, что потерял все свое достояние. Если я спасу гарем, это не послужит к моей пользе.

– Паша прав!

– И твои соотечественники, боюсь и сами взяли бы эту крепость.

– Но не так быстро, разве нет?

Гусейн усмехнулся и ничего не сказал женщине. Пусть поступает, как знает. Более за её судьбу он не отвечает…

***

Небольшой отряд спахиев, посланный Абди-агой, встретил гусар на улицах города и пытался переломить ход схватки, но не сумел противостоять тяжелой кавалерии. Конная контратака не удалась.

Абди-ага стал переводить своих всадников на другой берег Днестра. За ними переправился и сам паша Гусейн с отрядом конных акинджи. Это были его люди из легкой кавалерии, которым он полностью доверял, и которые не раз спасали ему жизнь. Они увезли все знамена армии, дабы те не достались ляхам.

Брошенные своим начальником янычары запаниковали и также бросились к мосту. Но тот был взорван и в плен к Собескому попали около 10 тысяч солдат султана. Польские потери были незначительны. Это была настоящая победа, что восстановила честь польского оружия. И пан коронный гетман Ян Собеский получил прозвище «Хотинский лев»…

***

Полковнику Поланецкому доставили женщину, что была обнаружена в покоях сераскера Гусейн-паши. Пан Ян был искренне удивлен, когда узнал в ней свою жену панну Марту Поланецкую.

– Марта? – вскричал он.

– Может пан отправит прочь своих людей? – спросила она.

– Панове, оставьте нас одних.

Поручик и гусары переглянулись и вышли. Похоже, их командир знал эту панну.

– Марта, как ты сюда попала?

– Я поехала вслед за паном. Но в пути меня захватил турецкий дозор и доставил сюда в Хотин.

– Турецкий дозор? Но зачем ты здесь?

– Пусть пан не задает лишних вопросов. Ответов у меня для него нет. Пан спас меня и это знак милости всевышнего.

– Но панна у турецкого сераскера…

– Я надеюсь, что пан понимает, что таких женщин как я не направляют кому попало. Я женщина для самого высшего чиновника империи. Так думали те, кто меня захватил. А высшим начальником здесь был Гусейн-паша.

– Панна хочет сказать…

– Я ничего не хочу сказать, пан. Я попала сюда – значит так нужно!

– Так панна попала сюда случайно? Или нет?

– Жолнеры (солдаты) пана коронного гетмана взяли крепость Хотин! Разве не так? И много турецких солдат попали в плен! Это победа, пан! И в ней есть и моя заслуга!

Поланецкий опустил голову…

***

Стамбул, декабрь, 1673 год. Дворец султана.

Султан Мухаммед IV с удивлением узнал о приезде в Стамбул Гусейн-паши. Тот через нового каймакама добился приема у повелителя османов. За это паша Гусейн отдал каймакаму пять тысяч золотых полученных от поляков. Жизнь стоила дороже.

Падишах согласился принять пашу и Гусейн увидел Мухаммеда на троне османов в окружении высших чиновников империи. Каймакам сообщил ему, что среди них нет сторонников великого визиря Кепрюлю.

– Что скажет нам паша Гусейн? – строго спросил Мухаммед. – Где армия, что я доверил паше?

– Хотин пал мой повелитель! – твердо произнес Гусейн и пал ниц перед султаном.

– Я это уже слышал! Ты бросил армию и сдал крепость!

Паша лежал ниц молча, и ждал, когда приступ гнева у султана пройдет. В такой момент спорить, и даже говорить, с повелителем империи было опасно.

Каймакам империи шепнул султану:

– Пусть он скажет, где его армия, мой повелитель!

– Говори! – крикнул султан Гусейну.

– Мой повелитель, меч ислама и гроза неверных! Я вывел отряды спахиев за реку и уничтожил мост. Все знамена армии целы.

– А янычары? – спросил гениш-ачерас, начальник янычарского корпуса. – Ты предал их, и они погибли по твоей вине!

– Почтенный гениш-ачерас не знает, что солдаты янычарского корпуса часто проявляли неповиновение и были готовы к бунту. Мне прислали тех, кто был выслан из Стамбула за мятеж. Великий повелитель знает это.

– Но они искупили вину перед повелителем, – сказал гениш-ачерас.

– Нет, – решительно заявил --">