Аллах создал её именно человеком, а не каким-нибудь животным или мелкой букашкой. Значит, Аллаху было так угодно. И в этом она тоже видела кусочек счастья. Зайнаб часто перебирала в мыслях события из её жизни. «Ах, если бы Масгут был жив… , может, все было бы иначе» – думала она, представляя себе свою старость. Но она не думала о своем возрасте, хотя организм часто давал о себе знать. Вот уже и зубов во рту не осталось: вместо них пластмассовые протезы, для чтения молитв – очки. Для печени и сердца – лекарства. Иногда просто болела голова, ныли суставы. Уже и внуки подрастали на глазах. У троих её детей было по четыре ребенка. Теперь Зайнаб жила в трехкомнатной квартире, той, что получила Мавлида за много лет работы в строительной организации. После того, как она перевалила девяностолетний рубеж, врачи поставили диагноз – старческая деменция. Несмотря на то, что Мавлида старательно ухаживала за ней, изменения шли не в лучшую сторону. Зайнаб перестала узнавать людей.

Говорят: «Что старый – что малый…» Беззащитны и те, и другие. Чаще болеют, скучают, обижаются. Больше других нуждаются в радости. Тоскуют по ласковому слову, легко плачут и легко успокаиваются. А что ближние? Они заняты. Редко откликаются на жалобы – жизнь вон как крутит! Сердце на бегу защемит: чье там старичье печалится? Да наши они, наши. Людская вина в том, что честное, изработанное, скудно доживающее век поколение редко дожидается благотворительного слова и внимательного присмотра. Хороши же мы будем, оставшись без стариков на белом свете. Кто их добром помянет? Да, именно их, когда-нибудь состарившихся.

С каждым днем, с каждым часом и с каждой минутой к Зайнаб приближалась смерть, которая ее ничем не пугала. Для неё это был час освобождения. К этому времени она имела богатое наследие: троих детей, двенадцать внуков, двадцать пять правнуков и одну праправнучку.

– В добрый час мои внуки вытеснят меня в мир иной, – думала она.

Да разве можно назвать «добрым часом» скорбный, по сути, час, когда приходится прощаться с жизнью…. Аминь.

--">