Александр Юрьевич Сегень - Закаты

только по Серёже, а и по тебе, и по Николаю Прокофьевичу, хотя представляю, какими словами он чехвостит меня. И за дело! Заслужила и ненависть, и презрение, тут ничего не поделаешь. Я обожаю тебя, Боря! Я тоскую по тебе! Я люблю всех вас троих, моих дорогих Белокуровых — старшего, среднего и младшего! Хотя бы глазком увидеть вас! А ходить-то я смогу теперь очень и о-о-очень нескоро! Так что лучше тебе забыть меня, дуру проклятую. Выйду из больницы — буду хромая. Может быть, на всю жизнь хромою останусь. Но может быть, сердце твоё дрогнет и ты придёшь ко мне, любовь моя, сердце моё! Я так хочу обнять, прижаться к вам, родные мои! Слышите ли, как воет и скулит моя измученная, изломанная душа? Люблю, люблю, люблю тебя, Боря! Твоя многогрешная Белокурва».

Несколько дней Николай Прокофьевич думал над этим письмом, чувства боролись в нём, и, в конце концов, он отправился в ту больницу, в которой лежала Тамара. Один, без Серёжи. Он нашёл Тамару и впрямь в плачевном состоянии, всю подвешенную на растяжках, в палате довольно чистенькой, но всё равно скверно пахнувшей. Увидев его, она удивилась и, кажется, перепугалась.

— Ну, здравствуй, — сказал он, садясь на стул. — Я получил твоё письмо и прочёл его.

— А почему вы, а не Боря? — спросила она тихо.

— Он умер, — жёстко произнёс Николай Прокофьевич, полагая, что имеет полное право на эту жестокость, ибо уже твёрдо решил простить «многогрешную Белокурву». Ведь должна же быть у Серёжи мать, если не стало отца.

— Умер? — спросила она. — Я не понимаю. Почему умер?

— Он не выдержал всех переживаний. У него случилось обширнейшее кровоизлияние в мозг. Поскольку мы в то время находились в российской глубинке, в глуши, нам не удалось спасти его. Там счёт шёл на минуты, а потребовалось более часа, чтобы доставить его в ближайшую хоть сколько-нибудь сносную больницу. С Серёжей всё в полном порядке. Только скучает очень по тебе и по отцу. Я вот принёс тут кое-что из еды и фруктов для тебя. Буду приходить. А когда выпишешься, будешь жить с нами. Я пошёл.

...Теперь прошло уже больше года с того дня, как не стало главного редактора газеты «Бестия». Тамара не обманула, живёт дома, в Москве, с сыном и отчимом своего покойного мужа. Она даже вновь взяла фамилию Белокурова и пытается выпускать газету Бориса Игоревича, хотя пока что у неё не очень клеится и за всё время вышло два весьма чахлых номера. В выходных данных Тамара пишет: «Главный бестиарий — Сергей Белокуров», имея в виду Серёжу, которому недавно исполнилось четыре года, и он, конечно же, мало принимает участия в издании. Но когда вырастет — всё будет принадлежать ему.

Николай Прокофьевич сильно сдал, чаще прежнего жалуется на жизнь, и будет очень обидно, если следом за средним Белокуровым не станет и старшего. Сергей Михайлович Тетерин пытался свести с ним свою матушку, Людмилу Петровну, но тщетно. Они оказались очень разными людьми. Дважды она была вместе с сыном в гостях у Белокуровых и много прекрасных слов сказала о покойном Борисе Игоревиче.

Тетерин больше не практикует в качестве черепослова у новых русских питекантропов. Он дал зарок не связываться с ними, и даже не потому, что ему пригрозили сами же питекантропы. Одному из них показалось, что у какого-то хренолога в банке компьютерных данных хранится вся его бесценнейшая черепушка. Он прислал к Тетерину своих людей, и те изложили Сергею Михайловичу просьбу своего шефа уничтожить плоды деятельности частной краниологической лаборатории. Его даже насильно возили для переговоров сначала куда-то в центр, потом куда-то на Кунцевскую, потом на Юго-Запад, но всё в итоге обошлось благополучно. Его отпустили, и он поклялся не иметь больше дел с черепами лучших людей нынешней России. Правда, и в комиссию по исследованию останков царской семьи Сергея Михайловича тоже не взяли, и он остался не у дел. Впрочем, он нисколько не жалеет ни о чём, хотя и возмущается работой комиссии, а главное — самим фарсом захоронения этих, как он говорит, «якобы царских костей». Зато он частенько ездит в Тверскую землю и наведывается к отцу Николаю Ионину вместе с историком Чижовым, многие идеи которого ему показались близкими, и они даже собираются писать вместе какую-то книгу. Конечно же, о неповторимых особенностях России!

Сергей Михайлович по-прежнему не женат. Евдокия однажды звонила ему и сказала:

— Если ты попробуешь только вынюхивать что-либо о местонахождении --">