(Атенаис Мерсье) - Девять каменных плит (СИ)

пении.

Но блестящие в свете костра медово-карие глаза смотрели на него так, словно она чувствовала в его словах какой-то скрытый смысл.

— А барон де Шампер тоже не поет?

— О, ну что ты! — фыркнул Уильям, невольно закатив глаза. — Это же известнейший на всю Англию трубадур! Даже его герб украшен серебряной лирой!

— Понятно, — пробормотала Сабина себе под нос, и он вновь сгреб ее в охапку, подмяв под себя и уставившись прямо в глаза.

— Это что ж тебе понятно, а?

Уголки нежных губ приподнялись в улыбке, на смуглых щеках появились очаровательные ямочки, и она негромко рассмеялась, ничуть не напуганная притворно нахмуренными бровями.

— Я склонна думать, что вы себя недооцениваете, мессир. Хотите глоток вина для храбрости?

И где это она, спрашивается, его раздобудет, ежели вокруг одна только Иудейская пустыня да где-то вдалеке шумят воды Иордана?

— Из ваших рук, миледи, я принял бы даже яд, — чопорно ответил Уильям. — Но никакое вино не заставит меня петь.

И уткнулся носом ей в шею, вновь пряча лицо от вспыхнувшего веселыми искрами взгляда медово-карих глаз. Прежде, чем торопливо бросил, сам не понимая, что на него нашло:

— Господь милосердный, какая чушь!

— Вовсе нет, — засмеялась Сабина, неторопливо поглаживая ладонями его обнаженную спину. — Это было весьма поэтично. А говорил, что стихов не знаешь. Можешь сказать еще что-нибудь такое же?

— Ни за что на свете!

— Тогда я возьму тебя в плен и не отпущу, пока не услышу кансону твоего собственного сочинения! — запальчиво пообещала Сабина, несильно пихнув его ладонью в грудь.

— Тамплиеры не сдаются в плен сарацинам! — возмутился Уильям, и она опрокинула его на спину неожиданно сильным и резким движением, вытянувшись над ним всем телом. Длинные ноги прижались к его ногам, крепко сжимая бедра, и рука сама потянулась навстречу, ложась на ее левую ногу чуть выше колена.

— Тамплиеров никто не спрашивает!

Сабина склонилась резко, будто что-то толкнуло ее в спину, мягкие завитки волос упали ему на лицо, нежные губы жадно прижались ко рту, и одна тонкая смуглая рука уперлась в грудь, чтобы удержать равновесие. А вторая скользнула вниз по животу, обхватила пальцами, лаская и направляя, и не осталось ничего, кроме жара костра, ее гибкого дрожащего тела и прерывистого дыхания.

— Мы не будем счастливы, — вдруг простонала Сабина с непонятной обреченностью в срывающемся голосе. — Я знаю, не будем. Но и пусть. Пока ты со мной… пока ты… — она изогнулась, задыхаясь, и потянула его руку вверх, к бурно вздымающейся груди. — Мне безразлично, чем я буду расплачиваться.

И он подался вперед, порывисто прижимая ее к себе, осыпая поцелуями шею и плечи, без конца взъерошивая рукой черные локоны и сходя с ума от малейшего движения ее бедер.

Мы. Если так суждено, то я не позволю тебе расплачиваться в одиночку.

--">