Василий Григорьевич Ян - Батый

к ковру и вместе с ним опустился на колени. Он стал шептать торопливо, прерывая речь и прислушиваясь, когда пес за тонкой стеной начинал ворчать:

– Не открывай засова. Они могут подскакать и будут караулить за дверью. Они предательски убили моего отца, переломив ему хребет, а я сварю их в котле живыми. Клянусь вечным синим небом, я это сделаю!..Если ты попытаешься убежать отсюда, я тебя задушу!..

Незнакомец улегся на бок, что-то бормотал, но не выпускал руки хозяина, крепко сжимая ее горячими пальцами. Его трясла лихорадка. Вдруг он вскочил, прислушался и отошел к стене.

– Это они! – прошептал он. – Смерть меня догнала! Смотри не выдавай меня!

Снаружи донесся неистовый лай собаки. Кто-то подошел, слышались спорящие голоса. Сильный удар потряс стену.

– Эй, хозяин! Открывай дверь.

Хаджи Рахим ответил:

– Кто смеет ночью беспокоить писца окружного начальника?

– Открывай скорее, или мы в куски развалим твою берлогу! Мы ищем убежавшего преступника.

– Два дня я лежу больной, никто не пришел, чтобы разжечь очаг и согреть мне воды. Разыскивайте преступника в камышах, а не в доме мирного переписчика книг.

Грубые голоса продолжали спорить, кто-то стучал в дверь. Вдруг дикий крик, похожий на рев раненого зверя, покрыл шум. Послышались вопли и стоны. Они стали удаляться и замолкли. Хаджи Рахим хотел заговорить, но ладонь гостя зажала ему рот.

– Ты не знаешь, как они коварны, – шептал он на ухо. – Они все делают с умыслом. Одни ушли, чтобы спрятаться в засаде, а за дверью, возможно, подстерегают другие. Надо выждать и готовиться к бою.

Оба подошли к узкому окну, затаив дыхание, стараясь что-либо разглядеть во мраке ночи. Слышались невнятные шорохи, иногда сильнее шелестел по листьям мелкий дождь.

Глава третья Немощен человек без коня

Когда занавеска окна зарозовела от первых солнечных лучей, незнакомец натянул сапоги, осмотрел свой намокший синий чапан^[7] и швырнул его в угол. Не спросив у хозяина согласия, он снял с деревянного гвоздя старый, выцветший плащ и с трудом натянул его на широкие плечи.

– Плохо мне без коня! Трудно будет ускользнуть… Быть может, выручит твой порванный плащ. Я притворюсь нищим…

Он подошел к двери и заглянул в щель. Резко отодвинулся и прижался к стене. Помедлив, сделал знак факиху, чтобы тот открыл дверь.

Послышался слабый стук. Хаджи Рахим отодвинул засов, и дверь распахнулась.

На пороге, в свете розовой зари, стояла, улыбаясь, девушка, почти девочка, в длинной, до пят, оранжевой рубашке, с голубыми бусами на смуглой шее. Она держала глиняный кувшин, прикрытый широким зеленым листом. На листе лежали три только что испеченные, подрумяненные лепешки.

– Ас-салям-алейкум, Хаджи Рахим! – сказала беззаботно девушка, и две веселые ямочки заиграли на ее щеках. – Мой почтенный благодетель Назар-Кяризек посылает тебе только что надоенное молоко, эти горячие лепешки и спрашивает, не нужно ли еще что-нибудь.

Приняв кувшин со словами благодарности, Хаджи Рахим вышел вслед за девушкой из хижины. Кусты ежевики блестели, осыпанные каплями дождя. Старый пес Акбай сидел на дорожке, косясь налитыми кровью глазами.

На сырой траве лежал человек. Его прикрывал шерстяной серый плащ, какой носят арабы. Белый оседланный конь, привязанный на аркане, пощипывал невдалеке траву. Он нетерпеливо подымал маленькую голову с черными живыми глазами и встряхивал шелковистой гривой, отгоняя вьющихся слепней.

Факих вернулся в хижину. Ночной гость ждал у двери:

– Прощай, мой учитель Хаджи Рахим!

Факих удержал незнакомца за рукав:

– Возьми еды на дорогу!

– Неужели ты до сих пор не узнал меня? – спросил гость, пряча за пазуху горячие лепешки. – Десять лет назад ты учил меня держать калям^[8] и писать трудные арабские слова. Я многое перезабыл, но два слова не забуду: «Джихан-гир» – покоритель вселенной… Скоро ты обо мне услышишь! Я пришлю за тобой…

Он остановился на пороге и с удивлением рассматривал девушку:

– Как зовут тебя? Откуда ты?

– Меня зовут Юлдуз.^[9] Я сирота, живу у Назара-Кяризека.

– Твой голос поет, как свирель. Ты будешь счастливой звездой на моем пути…

Он быстро шагнул через порог и увидел белого коня:

– Вот конь, посланный мне небом! Это будет конь моих побед, как белый Сэтэр, походный конь Чингисхана. Теперь я снова силен.

Мягкой, хищной походкой молодой монгол проскользнул по траве к белому коню, бесшумно выдернул из земли железный прикол и, --">