Пьер Леметр - Зеркало наших печалей

нерожденном малыше, неутоленное желание превратилось в навязчивую идею. Ей во что бы то ни стало хотелось иметь ребенка – любого, пусть бы даже он сделал ее несчастной, причиняя одни неприятности. Луиза не могла смотреть на грудничков в колясках, проклинала себя, ругала, просыпалась среди ночи, уверенная, что рядом кричит младенец, вскакивала, ударялась об углы, выбегала в коридор, открывала дверь и… слышала голос: «Это был сон, дорогая…» Мать обнимала ее и провожала до постели, как маленькую девочку.

Дом уподобился кладбищу. Сначала она закрыла на ключ комнату, где собиралась устроить детскую. Потом стала ночевать там тайком от матери (та, конечно, все видела) – спала на полу, под тонким одеялом.

Мадам Бельмонт, обеспокоенная горячкой дочери, то и дело прижимала ее к груди, гладила по волосам и говорила, что преуспеть в жизни можно и без детей, она точно знает.

«Это ужасно несправедливо, – соглашалась Жанна Бельмонт, – но… возможно, природе угодно, чтобы ты сначала нашла для малыша папу…»

Добрая женщина повторяла пустые слова о Матери Природе, которые ей внушили в школе…

– Знаю, знаю, тебя раздражают мои слова, но… попробуй сделать все в правильном порядке. Вот встретишь хорошего мужчину, а потом…

– У меня был мужчина!

– Был, да не тот!

И Луиза начала заводить тайных любовников. Спала с мужчинами из разных кварталов, подальше от своего дома и школы. Поймав на себе взгляд молодого человека – в автобусе или другом общественном месте, она отвечала максимально сдержанно (но все-таки отвечала!), чтобы не оскорблять общественную мораль, а два дня спустя лежала, глядя на трещины в потолке, вскрикивала в положенные моменты и уже на следующий день принималась ждать месячных. Ждала, думая о ребенке, и внушала себе: «Пусть делает со мной что хочет…» – как будто обещание крестной муки могло облегчить малышу приход в этот мир. Луиза понимала, что больна, и не могла не тревожиться.

Она снова начала ходить в церковь. Ставила свечи, каялась в мифических грехах, чтобы заслужить искупление, и видела во сне, как дает грудь ребенку. Если кто-то из любовников брал в рот ее сосок, девушка заливалась слезами. Убила бы всех этих мерзавцев!

Луиза подобрала бездомного котенка и порадовалась его замурзанности, мыла его, расчесывала, проветривала, окончательно избаловала и до невозможности раскормила, он стал переборчив и эгоистичен. Именно это ей и требовалось, так она искупала мнимую вину в бесплодии. Жанна Бельмонт называла кота ходячим бедствием, но не возражала против его присутствия в доме.

Устав от бессмысленной гонки за недостижимым, Луиза сходила к доктору и услышала безжалостный приговор: беременность невозможна из-за проблем с фаллопиевыми трубами вследствие хронического сальпингита^[10]. В тот же вечер произошел несчастный случай с котом – он попал под машину перед входом в «Маленькую Богему». Мсье Жюль счел это удачным избавлением от докуки…

Луиза забыла о мужчинах, стала невозможно раздражительной и начала ненавидеть себя. По ночам она билась головой о стену, а утром в зеркале видела, как нервно дергается лицо, все больше приобретая черты женщины, которую Всевышний за что-то лишил радости материнства. Ее коллега Эдмонда и хозяйка табачной лавки мадам Круазе тоже были бездетны, но обеих это ничуть не заботило, а Луиза чувствовала себя униженной.

Вспыльчивость молодой женщины отпугивала ухажеров. Даже клиенты ресторана, прежде позволявшие себе небольшие вольности, перестали заигрывать с ней. Она была холодной и отстраненной. В школе ее называли Джокондой – конечно, не в глаза, как можно! – и в этом прозвище было мало дружеского чувства. Луиза сделала очень короткую стрижку, чтобы наказать предавшее ее женское естество. Эффект получился неожиданный – она стала еще красивее и иногда пугалась себя: не хотела возненавидеть детей и кончить, как сумасшедшая мадам Гено, вызывавшая к доске самых строптивых мальчишек и заставлявшая их снимать штаны перед всем классом. На переменах она ставила непослушных девочек в угол и держала там так долго, чтобы они описались.

Луиза часто стояла обнаженной перед зеркалом и думала, думала, думала… Она вдруг осознала, что, каким бы аморальным ни было предложение доктора, оно ей польстило: ей не хватало мужского внимания.

Следующая суббота принесла облегчение. Он, видимо, тоже осознал нелепость ситуации и не повторил просьбы. Приветливо --">