Владимир Николаевич Грусланов , Михаил Павлович Лободин - Шпага Суворова

шпагу, осыпанную драгоценными камнями. На ее клинке оружейники вычеканили благодарственную надпись: «Фельдмаршалу российских и австрийских войск — А. В. Суворову — освободителю Турина».

Но прадед особенно любил одну шпагу. По семейным преданиям, он получил ее от Екатерины Второй.

Года через два после взятия Берлина русскими войсками Суворова послали в Петербург. Он привез донесение об окончании военных операций в Пруссии.

До Петербурга уже дошла весть о молодом Суворове — храбром и способном подполковнике. Из уст в уста передавались истории о его смелых налетах на войска прусского короля.

То он врезался со своим кавалерийским отрядом в растянутый на походе прусский корпус и, нанеся противнику урон, исчезал так же внезапно, как и появлялся. То, удивляя видавших виды ветеранов бесстрашием и удалью, задерживал стремительными набегами натиск неприятельских колонн.

Всегда подполковник Суворов находился в первых рядах солдат, руководил боем лично, хотя по должности начальника штаба корпуса мог находиться в более безопасном месте.

— Лихой командир! — говорили о нем бывалые солдаты, служившие в войсках по двадцати, двадцати пяти лет. — Глаз имеет наметанный, острый! Чуть где приметит у неприятеля слабину, так и ломит туда.

С тремя батальонами солдат Суворов однажды разбил городские ворота прусского города Гольнау. Артиллерийский огонь защитникам города не помог. Гренадеры, со своим командиром впереди, ворвались в город и погнали вражеских солдат за городские ворота, за мост, до самого лагеря, где было«…побито и взято много в плен», — доносил в штаб победитель.

Посылая представление об отличившихся, командующий писал о подполковнике Суворове: «…хотя в пехотном полку считаетца, однако… склонность и привычку больше к кавалерии, нежели к пехоте получил».

А главнокомандующий добавил: «…себя перед прочими гораздо отличил».

Прочитав донесение командующего, Екатерина произвела Суворова в полковники и назначила его командиром пехотного полка.

Прошло немного времени. Суздальский полк, под командой полковника Суворова, отличился на смотру. Его солдаты и офицеры, обученные новым правилам, далеко оставили позади себя другие полки.

Солдаты получили за проявленные успехи по серебряному рублю, офицеры — награды, а наш прадед за отличную выучку солдат и умелое руководство полком — шпагу с позолоченной рукоятью.

Неведомый мастер украсил клинок шпаги рисунками и отчеканил старинную, в духе того времени, надпись:

«Виват, Екатерина Великая!

Богу! Отечеству!»

Небольшая по размерам шпага отличалась такой легкостью, что ею мог свободно владеть подросток. Ее не украшали ни драгоценные камни, ни золотая или серебряная вязь. Помню, позолота покрывала ее рукоять, да и то чуть-чуть.

До нас дошли слова прадеда: «Взять мою шпагу в руки легко, а вот нести ее со славой — труд тяжкий».

В нашей семье существовало такое правило. Каждый мальчик — внук или правнук Суворова — с детских лет готовился к военной службе. В день, когда мальчику исполнялось шесть лет, он должен был взять в руку шпагу прадеда, взмахнуть ею раз-другой и ударить воображаемого врага.

Мы упорно верили, что, чем раньше ребенок это сделает, тем успешнее пойдет его военная карьера. Конечно, это смешно, но таков человек: сам выдумает, сам и верит.

Никогда не забуду переполоха, наделанного моим племянником Николаем.

Сейчас он — офицер флота, а тогда ему только что исполнилось шесть лет. Он рос крепким, здоровым мальчиком, любознательным и упорным.

Наслушавшись рассказов о прадеде, Николай, тайком от старших, снял со стены заветную шпагу, выбежал вместе с гостившими у нас мальчуганами-сверстниками на двор и скоро отыскал своего первого в жизни «врага». Во главе стайки кур важно выступал петух.

Мальчик замахнулся шпагой, но, не рассчитав удара, споткнулся и, падая, с силой ударил ею о камень.

Смелый бросок Николая вперед, его решительный взмах шпагой ошеломили надменную птицу. Ее воинственно топорщившиеся перья поникли. Петух, забыв про своих кур, убежал в дальний угол двора.

Поднялся Николай с разбитым коленом. Он досадовал, но не плакал. На шпаге появилась большая зазубрина. Еще немного — и клинок сломался бы. Так плачевно окончился «петушиный» бой. Николая наказали, а шпагу заперли на «семь замков».

Я слушал рассказ Аполлинарии --">