Анна Викторовна Субботина (Окно на восток) - На пороге зимы (СИ)

ты нашёл своё счастье на Севере. Больше всего на свете я хочу увидеть тебя и обнять. Но лучше не видеть тебя вовсе, чем в погребальных пеленах».

Сестёр у Ардерика не было, значит, писала мать. Верен осторожно сложил письмо и положил в ларец. Письма из дома надо беречь.

— Прибери здесь. — Ардерик тяжело поднялся, поморщился, опёршись по привычке на правую руку. — Вернусь утром. Выше нос, Верен! Мы им ещё покажем.

— Я тогда тоже приду, как рассветёт.

— Даже не думай! Ты сегодня даже с другом напиться не успел. А вчера первую брачную ночь провёл, готовясь к бою, не забыл? Вот иди и отрабатывай.

Верен вышел придержать Рику лошадь и не сразу вернулся домой. На пустошь ложился туман, и белёсые клочья сливались в призрачных всадников. Поболтал с Такко, называется — тот столько плёл о Дикой Охоте, теперь самому мерещится. Ничего, в столице Такко отпустит, а весной он, быть может, приедет в Лиам строить корабли. Хорошо бы приехал. В любом случае, он обещал писать. Их дружба чего только не пережила. Переживёт и разлуку.

Казалось, с приезда на Север прошёл не год, а целая жизнь. Впереди была целая зима на то, чтобы хорошенько обдумать всё, что случилось. Все были по-своему правы. Барон, не желавший воевать даже ради мести. Шейн, ненавидивший Империю, что привыкла воевать чужими руками. И по-своему прав был Оллард, вовсе вышедший из игры, как только исполнил свой долг.

Верен повернулся к туману спиной. Время залечит раны, исправит ошибки. Впереди светилось окно дома, из трубы валил дым, заставляя шагать быстрее — к ночи на улице ощутимо холодало. Укрепления жили привычной жизнью: ворчали собаки, фыркали лошади, укладываясь в денниках.

И Север принадлежал Империи до самого Ледяного моря.

--">