Александр Токовенко - Тайна староверского золота

Сохрани себе на старость, - замахал руками хуторской наставник.

- Бери и не сомневайся, - успокоил собеседника Божий ревнитель. - Мне земные богатства копить Господь не позволяет. Вы же круглый год для нас, странников, избу держите. Однако вот какая штука лежала в мешке покойника.

Варнава положил на стол каменную плитку. Архип, надев очки, внимательно рассматривал высеченные знаки.

- Не чжурчженевский ли план какой-то местности? Может, тех же Каргалей?

- И я так думаю, - согласился пришелец, - а знаки эти на земные клады наводят. Спрячь-ка камень до лучших времен. Авось пригодится. Я у вас с недельку поживу, дам ногам отдых, - закончил гость. - А сейчас побреду к Серафиму.

Тот ждал старца, с коим любил побеседовать о Священном писании. На столе красовались яства: пирог с заварной капустой, соленые огурцы и грузди, шанежки, гречневая каша, гороховый кисель. Посреди стоял большой деревянный ковш с квасом. Все постное, поскольку была пятница.

«У этого послушника медовухой не разживешься», - подумал Варнава. Хотел сказать, что путники от постов освобождаются, да махнул рукой. Подошел к старой иконе, ярко освещенной неугасимой лампадой, сотворил молитву.

Просил он Бога защитить Медянки и Комаровку от нашествия лихих людей, готовых на кровь и разбой, упрашивал оберечь от злой беды остальные таежные хутора единоверцев, призывал Вседержителя затмить разум пришельцев, чтоб никогда не узнали те дорогу к богатствам Каргалей, вымаливал милости к терпящим муки в Маньчжурии и пощады к тем, кто до сих пор рвется туда через границу в поисках лучшей жизни, заклинал власти, надеясь, что Господь просветит их, умерить вражду к его свободолюбивому, вечно гонимому племени. Взывал к никонианской церкви, ныне тоже порушенной, снять с двуперстного знамения и других древних догматов несправедливую анафему, разделявшую православных. Цепкая память его продиктовала завет святого Петра:

- Не воздавайте злом за зло… Ибо кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживает язык свой от зла и уста свои от лукавых речей… Уклоняйся от зла и делай добро. Ищи мира и стремись к нему.

ГЛАВА II

Дуняшина деревеня

Деревня Дун-И уютно расставила свои домики совсем рядом с отвесными скалами раскрывавшегося здесь подковообразного перевала. Его верхняя часть заросла непроходимым кустарником. А у отвесной кромки в каменных расщелинах на головокружительной высоте как-то сумели примоститься черные пихтачи с изломанными ветрами верхушками. Дальше виднелись белоствольные березы с множеством грачиных гнезд, пирамидальные тополя вперемежку с молодым осинником, листья которых из-за неиссякающих воздушных течений трепетали днем и ночью. Для жителей деревни зеленая роща была безошибочным предсказателем погоды. По тому, куда склоняются вершины деревьев, как шумит листва, какие нынче повадки у грачей, определяли, быть ли вёдру или ненастью, ждать ли нашествия злого суховея или последних ливневых усилий тайфуна, растратившего свою мощь далеко на морском побережье.

Проезжавшие мимо деревни люди всегда восхищались красотой окружающего пейзажа. Дорога поворачивала круто вправо за светлые от солнца скалы, и путник неожиданно оказывался на главной улице деревушки. Еще метров сто - и он попадал под ряды бумажных фонарей, развешенных над ладными фанзами и построенными на русский лад домиками - верной приметой семейных лавок и маленьких ресторанчиков. На видном месте - белый дом старосты с красивой голубятней.

Вот и сейчас его хозяин, седой мужчина со смуглым приветливым лицом, присел на маленький стульчик, вынесенный им на улицу, и, увидев ватагу пробегающих ребятишек, послал мальцов за своим добрым другом Шеном: есть новость - надо посоветоваться. В руках у Лун Сяна письмо, пришедшее не по почте, а привезенное крестьянами из Харбина, куда те ездили по поручению богатого китайца. Обращавшиеся к главе деревни были какие-то староверы, хотя и носили русские фамилии. Письмо вежливое, просительное. Авторы позаботились даже о переводе, обратились к помощи какого-то грамотного китайца. Писал некто Матвеев от имени пяти отцов семейств.

Староста развернул листок, еще раз пробежал его глазами. Несколько старообрядческих семей из числа тех, что решили ехать в Канаду, воспользовались разрешением властей эмигрировать, перебрались из Приморья в Китай еще в двадцать восьмом году да и застряли в Харбине в ожидании --">