Евгения Тур - Мученики Колизея

Игнатий был растерзан зверями. Затем они принесены были опять в церковь св. Климента и положены под главным алтарем этой великолепной базилики. Там почивают они до сих пор, там поклоняются им богомольцы, стекающиеся со всех сторон христианских земель, не исключая конечно и земли нашей. Не однажды видали в Риме русских старух и стариков, пришедших пешком без денег, без знания языков, без знания пути, поклониться мощам св. Петра и римским мученикам.

III Римский полководец

лакида жил в начале II века по Рождестве Христовом и был известен своими воинскими талантами и подвигами. Солдаты любили его за его справедливость, милосердие и чрезмерную доброту ко всем, от него зависящим. Они считали его отцом своим. Плакида был женат на умной и добродетельной женщине и имел двух сыновей, которых любил без памяти. С женой он жил в самой тесной дружбе. Плакида по своим общественным и семейным добродетелям был исключением в развратном языческом обществе и хотя был язычником, но добродетели его могли считаться чисто христианскими. Весьма вероятно, он слыхал о христианах и был расположен принять их учение, когда с ним случилось нечто чудное и непонятное.

Однажды он отправился на охоту, окруженный значительною свитой. В горах Аппенинских он повстречал стадо диких оленей; один из них, вышины необыкновенной и красоты особенной, отделился от стада. Плакида поскакал за ним и далеко опередил следовавшую за ним свиту. Скоро он исчез из ее глаз…

Между тем прошло два дня и наступил третий день, а Плакида и свита его не возвращались домой с охоты. Домашние встревожились: жена Плакиды, Стелла, нежно его любившая, предавалась мучительному беспокойству и терялась в догадках. Прошел и третий день по его отъезде и наступили сумерки; измученная женщина задремала, когда одна из служанок вбежала в ее комнату.

— Благородная госпожа, сказала она с волнением, — Руф, сопровождавший на охоту военачальника, вернулся и желает вас видеть.

— Вернулся! Вернулся один! Скорее, скорее, веди его сюда.

Она вскочила со своего ложа и, вся дрожа от волнения, побежала навстречу старого ветерана и воскликнула:

— Говори Руф, говори: где он? Что с ним случилось и почему ты оставил его, ты, верный спутник, никогда не оставлявший его в сражении? Я боюсь твоего молчания. Говори скорее.

Старый солдат стоял, опершись на меч свой; наконец он сказал медленно, торжественным голосом.

— Благородная госпожа, я опасаюсь какой-нибудь беды.

— Руф, говори всю правду, не мучь меня. — сказала она с отчаянием. — Не упал ли он в пропасть? Не был ли растерзан диким зверем?

— Нет, ничего подобного не случилось с нашим храбрым полководцем, но он сгинул с глаз наших, и мы полагаем, что он заплутался в горах и лесах. Вчера утром я был с ним, когда огромный олень отделился от стада и побежал в горы. Твой супруг погнался за ним, наши кони не могли за ним поспеть, и он скрылся из глаз наших. Такого огромного оленя я никогда не видал. Мы напрасно искали храброго полководца нашего, напрасно без устали въезжали на горы и спускались в глубокие ущелья, напрасно поджидали у опушки леса. Наши измученные кони не могли больше служить нам. Напрасно мы звали его, одно эхо отвечало нам, собаки пришли назад, не имея крови на мордах, не поймав никакого зверя. Часы тянулись, настала ночь, взошло солнце. Мы принялись опять искать его, опять объехали лес, опять взбирались на горы, спускались в глубокие лощины. Мы нигде не могли найти его. Тогда я решился воротиться домой. Благородная госпожа, ты знаешь, я до последней капли моей крови отдам с радостию за славного полководца, под начальством которого я совершил столько походов:, но, несмотря на все мое усердие, на все мое желание, я не мог нигде найти ни малейшего следа его.

Пока Руф говорил, вдали послышался шум и многие невольники вбежали с вестию, что Плакида воротился.

Покрытый пылью, он сошел с коня, вошел в покои медленною походкой, подошел к жене и молча, в торжественном молчании обнял ее. Затем он подал знак, и все вышли из комнаты. Муж и жена остались одни.

— Стелла, — сказал он ей, — я расскажу тебе чудное дело. Ты знаешь, что война и завоевания были любимою моею деятельностию. Я не знал страха… А теперь страх вошел в мое --">