Сергей Николаевич Болдырев - Трижды приговоренный… Повесть о Георгии Димитрове

перешел на нелегальное положение. Он наладил деятельность заграничного центра Итальянской компартии, а затем по решению партийного руководства сел на пароход в Бельгии и через Балтику вернулся в Советский Союз. Как раз в те дни войска фашистской Германии вторглись в Бельгию и во Францию…

Димитров слушал товарища, плотно сжав губы, думая о том, что всем им скоро предстоит неизбежное и самое трудное испытание. И никто из них не уйдет в сторону, ибо удел их, судьба их — вечный бой…

Вместо эпилога

Прошло семь лет… Для поживавшего на свете человека семь лет — и много и мало. Много для сердца, одолевающего с боем каждый год. Мало для памяти: оставшиеся позади годы кажутся короткими, как недели. Работа в Коминтерне… Война… Разгром фашистской Германии… В сорок пятом Георгий вернулся в Болгарию, освобожденную советскими войсками плечом к плечу с болгарскими партизанами и болгарской армией, повернувшей оружие против гитлеровцев…

Вечером 4 ноября 1945 года специальный самолет из Москвы опустился на софийском аэродроме, и Георгий Димитров после двадцати двух лет вынужденного отсутствия вступил на землю своей родины. Через день, вечером 6 ноября, он приехал в Софийский театр, где шло торжественное заседание в ознаменование Великой Октябрьской революции. Появление Димитрова в президиуме тотчас было замечено, зал поднялся, началась долго не смолкавшая овация. По просьбе собравшихся Димитров взошел на трибуну.

Растроганный и немного растерянный, Димитров поблагодарил за товарищескую встречу, сказал, что где бы он ни был в эти годы, он все время думал о своей родине. Прерванный новой овацией, он опустил глаза, задумался на несколько секунд и вдруг, наклонившись с трибуны в зал, заговорил о том, что больше всего разволновало его за эти два дня пребывания на родине:

— Может быть, не лишним будет напомнить вам о моменте, когда закончился известный Лейпцигский процесс; и во время процесса и в особенности после него я официально направил несколько телеграмм премьер-министру Болгарии Николе Мушанову и тогдашнему болгарскому правительству, прося разрешения мне, болгарину, оправданному германским судом, вернуться на родину и посвятить свои силы и способности работе и борьбе в своей родной стране. Ответ был тоже официальным. «Георгий Димитров не является болгарским подданным…»

Кто-то в зале крикнул:

— Позор!

— Николай Мушанов и его тогдашний министр внутренних дел Гиргинов, — продолжал Димитров, — теперь кричат о демократии, пытаясь предать забвению тот позорный факт, что они закрыли двери родины перед болгарским подданным, перед болгарином, который старался, насколько у него хватало сил, защищать честь болгарского народа… Я напомнил вам об этом потому, что, когда я сошел с самолета на родную землю, я первым делом просмотрел болгарские газеты. Я раскрыл и прочитал зеленое «Земледелско знаме»^[3], «Свободен народ», другое «Знаме». Скажите, товарищи, в какой другой стране так бессовестно лгут и клевещут на свой собственный народ, на свою страну и ее правительство, пользующееся доверием огромного большинства народа? Эти люди совершенно распоясались. Они строят все на клевете, интригах, лжи. Тогда как в это время на долгие годы решается судьба Болгарии, судьба болгарского народа…

Изучая это и другие выступления Димитрова и собираясь писать заключительные страницы книги, я понял, что вновь встретился с теми самыми заклятыми врагами болгарского народа, которые уже действовали в первых главах моей повести, — с Николой Мушановым и его политическими союзниками. Сама логика классовой борьбы помогала мне строить сюжет, ибо она вновь столкнула Георгия Димитрова лицом к лицу с его противниками, теперь уже в освобожденной Болгарии. И тем беспощаднее и драматичнее была политическая схватка, что представители Англии и Соединенных Штатов Америки в то время всячески пытались вмешиваться в дела Болгарии. Димитров не мог не почувствовать этого с первых же дней возвращения на родину.

Вскоре Димитров стал Председателем Совета Министров в правительстве Отечественного фронта. К тому времени всенародный референдум провозгласил Болгарию народной республикой.

Органы государственной безопасности раскрыли заговор некоторых главарей оппозиции против народной республики. Один из них, Никола Петков, уличенный в связях с иностранными представителями и в --">