Юрий Герасимович Ильенко - Легенда о княгине Ольге

дурака вижу! Вместо того, чтобы выпрашивать себе жизнь, он глупости спрашивает! Хорошо! Отвечу еще на два вопроса, чтобы всего три вышло. Такое твое право перед смертью. Так вот, она уже из Болгарии пришла христианкой, тайной, а в Константинополь ходила за крещением, чтобы уравняться во власти с кесарем… от себя добавлю, забавное дело вышло там. Возжелал ее кесарь, красивая баба была… но и хитра… она и попроси его крестным отцом быть. Ладно, крестили ее. Он и говорит: ну, а теперь пошли ко мне. А она и отвечает: тебе теперь нельзя со мной быть, ты теперь отец мой крестный! Ха-ха! Так и получил кесарь от ворот поворот! Ха-ха!

— А почему у нее только один сын Святослав? Другие дети были?

В третий раз вскинул лук Вивера и зло выкрикнул:

— Не было других! Не было! Она так и не допустила к себе Игоря, как и кесаря! Любила кого-то она всю жизнь, да об этом человеке даже я не знаю!

Тяжелая стрела, со свистом рассекая воздух, врезалась Вивере в бок, сбросив его с коня.

Обернулся потрясенный Вивера и увидел на опушке Свенельда с княжьими людьми. Прохрипел судорожно последние слова:

— Да! Хитер мальчишка… хитер… будешь князем… будешь…

— Кто велел тебе?! — зло крикнул Владимир Свенельду.

— Знал много… Болтал и того больше, — мрачно промолвил Свенельд, подъезжая к Вивере, который уже затихал в окровавленной лесной траве. Но собрал тот последние силы, приподнялся и прохрипел в лицо Свенельду:

— Ненавижу… Всю жизнь ненавидел! Верный пес! Кому служишь? Тебя они тоже… Чужими руками, как и меня, когда ты им станешь не нужен… Ненавижу…

И упал, и больше не подавал признаков жизни.

Те шестеро верховых, что были с Виверой, смиренно ждали своей участи, окруженные людьми князя. Свенельд приказал:

— Отберите у них оружие и коней. Пусть идут, куда ветер дует…

В ту ночь на привале к костру, у которого одиноко сидел в глубоком раздумье мальчишка, подошел воин, сказал:

— Пошто приуныл, молодой князь? Меня Дроздом-Пересветом зовут… Хочешь, спою. Я сам песни складываю…

И Дрозд запел:

Лету осень приснилась

В жаркую ночь на Купалу.

Будто в жены просилась

И в губы его целовала…

В травах перепел бил,

И кукушка в лесах куковала.

Бесшабашное лето

До утра свою смерть целовало.

Всю короткую ночь,

Ночь напролет на Купалу…

Дрозд перевел дыхание и повел дальше сильным высоким голосом… А к их костру на песню уже стягивались со всех сторон дружинники, рассаживались в круге костра.

Плачет в бане княгиня

Каждую ночь на Купалу.

Кровь вовеки не стынет

На ноже окаянного Мала!..

Только солнце встает —

И княгиня выходит из бани,

Верных воев зовет

И садится в Яриловы сами…

Отвезите меня, говорит,

В тех санях, что возили Ярилу,

В каждый город, в деревню и скит,

Что лежат на земле моей милой…

— Чего замолк? Пой дальше! — проворчал из мрака недовольный голос.

— Дальше я еще не надумал… Слова еще не пришли. Не знаю дальше…

— А чего там знать! — с досадой на то, что оборвалась песня, вступил еще один голос. — Чего знать-то, говорю! Пой, как оно было, вот тебе и слова: как поехала княгиня по всем землям славянским, стала собирать дружину для сына своего Святослава… Мал он еще был, да и дружину она собирала ему под стать — из таких же отроков, как он сам. Говорила нам княгиня: подрастете — защитой будете земле русской.

— И затем я вас собираю из всех земель, — перебил третий нетерпеливый голос, — и вятичей, и полян, и кривичей — словом, всех, дабы в общем деле любовь свою крепили и дружбу. В дружине дружба куется.

— Пой! По правде пой — тогда слова сами придут!

Вдруг все разом поднялись, и звуки взбудораженного привала наполнили лесную поляну — ржали кони, покрикивали крепкие мужские голоса, кто-то кого-то звал, смеялся, звенело оружие и сбруя.

Владимир на миг снова остался одни у костра. Тотчас рядом обозначилась неясная фигура, и Владимир узнал мать. Малуша говорила быстрым шепотом:

— Сынок, уйдем! Это последний переход! Уйдем! Я умоляю тебя! Я боюсь, нет — я не боюсь, я знаю. Это страшно. Вспомни Виверу! Поверь матери!

— Мама, успокойся… Я боюсь только того, чего не понимаю. А это я понимаю. Успокойся, мама, мне не страшно. И не уходи!

Владимиру уже подводили оседланного Облака. Подошел Свенельд, узнал --">