Алина Владимировна Немирова , Григорий Константинович Панченко - Потерянная принцесса

струили потоки жидкого пламени. Священник наш, отец Герт, любил во всех подробностях рассказывать, что и где в геенне находится, будто сам там бывал…

– Он-то мог знать и не побывав. А вот прихожанам такие рассказы на пользу – чтобы им после смерти своими глазами тех рек не увидеть!

– Воистину так, хозяин…

Чудище рогатое в мир дохнуло смутою;

Миролюбцы глупые гибнут смертью лютою;

Дьявол миром властвует, сетью смертных путая,

И волна стигийская ждет их, скорбно вздутая.

Лютгер вдруг осознал, что сержант его столь не в меру разговорчив то ли потому, что в восторге от своих несбывшихся тревог, то ли, наоборот, «забалтывает» опасность, все еще видящуюся грозной. Мгновение спустя он в точности то же самое понял и о себе самом.

Что ж, солнцу и вправду скоро взойти полностью. Тогда они окончательно разберутся, куда их занесло ночное отступление. Если замок Шуф окажется в пределах видимости, так у отца Петара даже будет возможность утреню наскоро отслужить, возблагодарив Господа за избавление от тартарской напасти.

Чтоб от ярости Господней,

Чтоб от зева преисподней

Нам избавиться сегодня,—

Вознесем наш дух восходней…

Сейчас в дозоре копье брата Рика. Он еще совсем молод, но люди его опытны. Один из них сейчас осторожно пробирался по склону ближнего холма, чтобы полный рассвет встретить уже близ его вершины. Лютгер понукнул было Вервольфа, желая и сам в миг рассвета оказаться рядом, – но тут голова и плечи дозорного показались на фоне розовеющего неба.

В то же мгновение ратник вскинул руки, будто вознося молитву, и, покачнувшись в седле, опрокинулся навзничь. Его лицо, горло и грудь щетинились черенками множества стрел.

И сразу, будто великанской рукой в небо зашвырнутое, над грядой холмов показалось солнце. Багряное, распухшее, подобное глазу циклопа, яростно ворочающему по сторонам огненным зраком.

Кровавые тени потянулись от него вниз по склону.

Летит орда ревущая,

И гнущая, и мнущая,

Как туча, град несущая,

Как буря, в берег бьющая,

Летит с горы в долину,

Разливом чрез плотину…

* * *

И вот уже близок вечер, а с ним наступает время умереть.

В чем-то им повезло, что враг замкнул их кольцом меж холмами, а не на самой гряде. Тут, внизу, отыскался малый источник. Воду он сочил по капле, и сейчас каменистая яма в его ложе очередной раз была вычерпана до дна – однако это все же лучше, чем ничего. Фляги у всех опустели еще ночью, так что без родника солнце в союзе с тартарами до полудня умыло бы их отряд горючей желчью.

Впрочем, сами тартары обустроились куда роскошней. Оно и понятно: царство адского жара милостиво к своим подданным. Где-то по ту сторону холмов протекал ручей, и они посменно отводили к нему конные десятки. Дважды за день ветер доносил запах кизячного и саксаульного дымка над незримыми кострами: как видно, вражеские предводители разрешили воинам побаловаться горячей пищей. Могли себе такое позволить.

С сарацинами был бы шанс, улучив момент, когда у них устанут кони и подыссякнут стрелы, пойти на прорыв, пробиться к тем, кто стоит в стороне под знаменем, и вырубить их подчистую – но воины ада такой оплошности не допустили. При первой попытке братья потеряли троих, ратников же чуть ли не вдесятеро больше, а до вражеских командиров так и не дорвались. Да и не выходило как-то понять, где эти командиры, потому били наугад, по самому большому скоплению всадников, – но те, сильные свирепой выучкой, огрызнулись очень уж смертоносно, а потом вдруг слаженно раздались в стороны, как бы открывая дорогу к бегству… которая стала бы путем смерти.

Пролетит и скроется рать передовая,

Устрашая саблями, но не задевая,

А на ободрившихся мчится рать вторая,

И тогда уж нет резне ни конца, ни края…

Братьям-рыцарям хватило опытности понять это, так что они не соблазнились. Отошли назад в межхолмье, огрызаясь арбалетными выстрелами, а когда тартары сунулись вдогон, возжелав опрокинуть их, – развернулись и обрубили дотянувшиеся до рыцарского строя кончики щупалец. Урон тогда причинили бо`льший, чем понесли, однако что толку – врагу его легче пережить.

Среди прочих тогда пал брат Карстен. Не прав оказался священник с его non bis idem и предсказанием долгой жизни. Впрочем, над жизнью едино Господь властен, ныне и присно, аминь!

Вторая попытка, через час, вообще обманной была, с надеждой выманить на себя, под залп арбалетчиков, конных и --">