Софы Калыбекович Сматаев - Песнь моя — боль моя

над кочевьем. Так, в жестокую годину, наряду с бедой стоглавой, появился средь скитальцев кюй, суровый, неподкупный, как булат из бранной стали. Словно минарет священный, он взметнулся в поднебесье, славя гордость, славя стойкость непокорного народа. Нет, не жалость и не робость, — в нем звучала жажда воли, страсть бесстрашного кулана. Эта песня подымала на борьбу, на бой кровавый, чтобы ненависть скрестилась с остриями вражьих копий и в заплаканных глазницах загорались угли мести.

Песня — летопись, преданье. Отодвинь, как полог, время — в той мелодии прекрасной скрыта тайна поколений, обескровленных, несчастных, злобно загнанных в ловушку и молящих о свободе, неутешно, на коленях, как бездетные — о детях. К вам из глубины столетий донесется свет надежды, свет души простой и чистой. И тогда вы различите голос искренний, горячий, свет любви ни с чем не спутать. Ведь земля ее питала — корни, стебли и соцветья, это детство вашей жизни, блеск зрачков, живых и влажных, кровь, бегущая по жилам. Поклонитесь детству жизни, первородству чувств и мыслей. Вслушайтесь в дыханье песни: испытавшее лишенья, трепыхается, как птенчик, сердце — в предвкушенье смерти. Это так. Но выше страха гордость, честь, любовь к свободе, не дающая покоя, если враг отчизну грабит, если он святое топчет. Я надеюсь, что душою, совестью, умом пытливым будете вы, верно, с теми, кто не выдержал глумленья, кто поднялся в лихолетье и позвал народ с собою, чтоб сражаться до победы. Вслушайтесь в дыханье песни: улетела птица счастья, уж никто ее не видит, всюду мор и разоренье, но встает над пепелищем гордая душа народа и пылает словно факел, нет в ней страха да унынья, только ненависть и вера. Был развеян скорбный сумрак, вера все сердца сплотила; присмотритесь и склонитесь перед мощью наших предков, перед их духовной силой, щедро памятью воздайте им за стойкость и отвагу. Это исповедь народа, нет былого — все живое, все зовет и властно манит, так рождается Сегодня — океан из малых речек. Самой крепкой кровной связью дышат звуки старой песни, свет ее высок и ярок, в чем-то он подобен солнцу. Песня вызывает отклик в бескорыстном, честном сердце, ритм ее, сливаясь с пульсом, будит силу, дарит радость.

Песня — спутник твой бесценный на дорогах этой жизни.

О родная сторона… Ты одна мне суждена…

Или это сердце бьется? Или сквозь века несется клич народа моего? Предков пламенный привет, их поддержка и совет, творчества верховный свет?

Как страдала ты всегда… О родная сторона…

Друг, ровесник и соратник! Вот поэма тех времен, отблеск дней, давно минувших. Я искал их свет и пламя в песнях моих мудрых дедов, сам все глубже погружаясь в их борьбу и скорбь святую. Ты узнаешь правду жизни в древнем гимне «Елим — ай!», что по-русски означает: «Родина — ты боль моя!»

ПОСЛЕ СУМЕРЕК

Нет богаче шубы у батыра,

Чем его кольчуга в бранных дырах.

У батыра сила не в плече,

А в его карающем мече.

Шалкииз-жырау{3}

1

— Схватка!

— Схватка!

Хрипя в отчаянье это единственное слово, обе стороны надвигались друг на друга, как черные тучи, и теперь замерли — лицом к лицу в смертельном противостоянии. С тех пор как яростный ураган прилетел в широкую степь, одно слово слышится в шквале голосов и взметается в небо, выше столба пыли:

— Схватка!

— Схватка!

Именно этот, определенный обычаем и честолюбием момент, не позволяет и в малости нарушать ритуал поединка, который последует за мощным боевым кличем и, словно встречные потоки, хлынувшие сквозь открытые шлюзы, столкнет разъяренные полчища.

Со стороны казахов величаво выехал батыр верблюжьего роста на огромном рыжем жеребце — конь бил копытами землю, крепко закусив удила. Громовой волной вскипал многотысячный людской гул.

— Бухар! — кричали джигиты Старшего жуза{4}.

— Кундыз! — вторили им голоса дружины Среднего жуза.

— Тулпар! — вступали сарбазы{5} из Младшего жуза, пытаясь перекрыть гул.

— Каптагай!{6} — провожали родовым кличем найманы славного Жомарт-батыра.

Жомарт, домчавшись до середины поля, осадил своего рыжего в ожидании противника. Тот появился на мухортом коне — отважный молодой исполин — и словно бы закрыл огромным телом половину неба.

После первого удара палиц Жомарт-батыру стало ясно: джигит силен и --">