Владимир Иванович Валуцкий - Три Ярославны

   — Чего ожидают от женщины, когда берут её в жёны? — говорит Харальд.

Все засмеялись, но потом увидели, что Харальд не шутит и обида его велика.

   — Хорошее дело, — сказал Ульв одноглазый. — Да честно сказать, я не видел бабёнки строптивей.

   — Это мы посмотрим, — говорит Харальд.

   — Не сердись, Харальд, — подливает ему вина Рагнар, — но я думаю, что конунг не отдаст за тебя Эллисив.

Но Харальд рассердился и ударил кулаком по столу, и Рагнар замолчал.

Тут подошёл к ним Чудин-воин и говорит:

   — Прав Рагнар. Скажу тебе тоже не в обиду: резов вольный конь, да не дорог без седла.

От этих слов Харальд схватился за меч, потому что ничто сильней не ранило его, как напоминание о потерянном престоле. Но сдержался и сказал:

   — Биться с тобой не хочу, Чудин, ибо ты мне друг, но посмеюсь над тобой в день свадьбы.

   — Эй, все слушайте! — кричит Харальд. — Я, Харальд, сын Сигурда, брат Олава-конунга, беру в жёны Эллисив, дочь Ярислейва, и если это не так, пусть Чудин-воин трижды перед всеми плюнет на мой меч!

Тут они берутся за руки, и Рагнар, по обычаю, скрепляет спор ударом рукоятки меча.

Харальд поднимается и говорит:

   — Идём.

   — Куда? — спрашивает Чудин.

   — Или ты думал, — говорит Харальд, — что Харальд, сын Сигурда, привык откладывать дела надолго?

Чудин говорит:

   — Отложим хоть до утра, не след мне, начальнику стражи, тревожить князя ночью.

Харальд засмеялся и сказал вису:

— В страхе кипящего моря,

Одина гнева в страхе

Станет ли боязливый

В бою источающим стрелы?

   — Что ж, — говорит в ответ Чудин. — Раз на то пошло — идём. Но пусть и Рагнар, свидетель, идёт с нами.

Рагнар говорит:

   — А не достаточно ли того, что я скрепил мечом ваш спор?

Тогда Чудин смеётся:

   — Вот и видно, кто в кипящем море стрел не источает.

Рагнар говорит:

   — Иду.

   — Не дело вы затеяли, — говорит Ульв одноглазый, и многие русские говорят то же, но их уже не слышат, и все трое покидают гридницу.

Они идут по дворцу конунга, где светло от факелов, — и никто их не останавливает, потому что конунга охраняют варяги Харальда, над которыми Чудин — начальник.

И вот они подходят к спальне конунга и видят, что там горит свет и конунг сидит в простом облачении у стола и читает святую книгу Евангелие. И конунг с удивлением поднимает на них глаза и видит перед собою Харальда и начальника своей стражи Чудина. Рагнар же, едва войдя, спрятался за полог возле двери, и его конунг не увидел.

Конунг спрашивает:

   — Не печенеги ли вдруг осадили Киев и вы пришли сообщить мне об этом?

   — Печенегов я разогнал весною, — отвечает Харальд, — и тебе известно, конунг, что они больше не вернутся.

   — Тогда что же? — спрашивает конунг.

   — А то, светлый конунг, что я, Харальд, сын Сигурда, брат Олава, пришёл просить у тебя руки твоей дочери Эллисив.

Чудин при том глаза закрыл и перекрестился. Конунг молчит, а потом говорит:

   — Просят руку и сердце.

Харальд отвечает:

   — Сердце твоей жены и госпожи нашей Ингигерд принадлежало другому, когда ты взял её в жёны.

Такие слова не пришлись по душе Ярислейву, потому что все на Руси и на Севере знали, что Ингигерд любила не хромого Ярислейва, а Олава, брата Харальда. Конунг сдвинул брови и говорит:

   — За Ингигерд я дал в вено Ладогу. Что ты можешь дать мне, Харальд, сын Сигурда, брат Олава, за Елизавету, кроме громкого имени?

Харальд говорит:

   — Не так уж мало.

Конунг говорит:

   — Из имени шапки не сошьёшь.

   — Я дам за Эллисив такое, — заявляет Харальд, — чего тебе не снилось!

   — Это что же? — говорит конунг.

   — Увидишь, — отвечает Харальд.

   — Будет дело — будет и слово. — И конунг вновь обращается к святой книге.

Тут Чудин потянул Харальда за руку и говорит тихо:

   — Уйдём подобру, Харальд, а что до спора, то я уже забыл о нём.

Но кровь, разогретая вином, бушует в Харальде, он не хочет уходить, вырывается и кричит:

   — Запомни, Ярислейв, мои слова: я мир переверну, а от Эллисив не отступлюсь!

Конунг отвечает, не оборачиваясь:

   — Упорство украшает воина.