Роман Львович Шмараков - К отцу своему, к жнецам

могучим войском Скавр, полководец римский, заслышав о кровном раздоре. С обеих сторон текут к нему послы, молящие о помощи в нечестивом деле, — тот же, соблазненный тремя сотнями талантов, сопровождавшими мольбы Аристобула, велит арабу снять осаду, грозя ему Помпеем, если не подчинится. В ту пору Помпей был послан римлянами против армянского царя: в Армении действовал сам он, в окрестных странах — его имя. Уходит араб, оставив союзника, и оба брата пускаются к Помпею: один — дабы сберечь, другой — дабы отнять. Так как, однако, явившемуся Аристобулу Помпей не оказал царских почестей, тот, раздраженный, не поприветствовав римлянина, идет прочь и водворяется в месте, неприступно укрепленном, сим выбором свидетельствуя, что скорее рискнет диадемой, чем послушается чужого суда; но по совету своих людей вскоре уходит оттуда к Иерусалиму, в покинутой им крепости оставив казну, стражу и приказ, чтобы подчинялись лишь письмам, писанным его рукою и его перстнем запечатанным. Ушел Аристобул, Помпей поднялся следом; тот, устрашенный, спешит ему во сретенье, суля и деньги и послушание, но тщетно. Помпеевым людям, посланным в крепость за деньгами, стража не дает войти; возмущенный Помпей лишает Аристобула свободы; в городе, обступленном римскими и сирийскими полками, встает новая распря; одолевает Гиркан, а те, кто держит сторону Аристобула, ночью прокладывают себе путь в храм

под черным светочем Фурий.

Помпею открывают ворота, и он, городом овладевший мирно, с боем приступается к храму. Взявшись уничтожить рвы насыпями, не довершил бы он этой работы, если бы не велел воинам возводить валы на седьмой день, когда иудеям нельзя ничего делать. На третий месяц ворвался он в святилище и, как вам ведомо, ничего не вынес оттуда и ни к чему не притронулся, в городе недоверчивом и злоречивом не подав ни малейшего повода к порицанию. Ныне же мы вновь сражаемся там, посланные решением иного сената, пред городом из тесаных камней — ради города из камней живых; пред городом, где распря не устает, — ради города, чьи жители хотят одного и от одного отвращаются, пред городом, коего богатства рассыплются и умрут, — ради города, где все обогатятся, приняв от владыки один нетленный динарий. Легко ли, спросишь, нам в этом лагере? Узнай об этом у кого-нибудь другого, а не у человека, который сам с собою сладить не может: ведь подобным же образом волновалась тогда и моя душа, в которой пробужденное тщеславие сталкивалось с опасениями дать повод к недовольству, меж тем как моя ученость, призванная смирять такие бури, была готова пойти за внушением первой же страсти, которая к ней воззовет. На мое счастье та дама, о которой я упомянул, со мной, все еще оглушенным тревогой, завела приличную беседу, вернув мне трезвость разума, устыдив меня и дав время согреть руки над жаровней, прежде чем я возьмусь за дело. Я упомянул о ее недавних дарах, украсивших нашу капеллу, и умолчал о ее неизменных и щедрых даяниях бедным, ибо это упоминание не было бы ей приятно. Не стану, однако, восхвалять ее благочестие и пред тобою, так как знаю, что среди благодеяний, не требующих труда, одно из ценнейших — не затягивать письма дольше дозволенного. Будь здоров.

4

8 января

М. Туллию, римскому консулу, Р., жрец высшего Бога, — благоденствия

Возможно, ты захочешь узнать, что именно я написал в том письме, которое было мне поручено. Пусть ты спрашиваешь из одного приличия, но мое тщеславие побуждает ответить так, будто ты вправду этим интересуешься. А что написал бы ты сам, приведись тебе обращаться к кому-нибудь из близких, с кем разлучили тебя горестные и необоримые обстоятельства? Выказывал бы ты скорбь или нежность? шутил или негодовал? рассказывал ли о своих намерениях и радовался дружескому расположению человека, дающего советы? Жаловался ли на свои несчастья или утешался тем, что прекраснейшие люди тебе в них помогают? Указывал ли, с кем можно передавать письма, и тревожился из-за долгой безвестности? вглядывался ли в действия облеченных властью, по ним угадывая будущее? говорил ли, что судьба хранит тебя ради надежд на благополучие, — или, может быть, что страдания увеличиваются от мысли об иных временах? Вспоминал ли расставание и печалился, что не утратил жизнь вместе с тем, что ее украшало? Обсуждал ли вести о военных движениях --">