Юрий Маркович Нагибин - Волхвы

улей, а вы такие отзывчивые на все: на запахи, на шумы, на свет и темноту. Бедный старый король умер, а вы улетели…

Пчелы жужжат громче, и танец их становится более бурным.

— Кажется, я угадал?.. — смеется Алазар. — Надо лучше следить за ульями. И за соседом. Он глуп, ленив и дьявольски завистлив. А может, помочь ему стать хорошим пчеловодом, и он перестанет вредничать?..

Веселый танец пчел…

86. Короли бредут по берегу озера. Накатываются волны на песчаную отмель. Их пена фосфоресцирует. Однообразный шум укачивает, усыпляет путников, и они бредут как во сне.

Внезапно они очнулись, потому что замолкла колыбельная воды. И тут со страхом обнаружили, что светящаяся оторочка исчезла. Озера как не бывало.

Опять во все стороны простиралась черная безнадежная пустыня.

Бедные путники всполошились.

Мельхиор. Куда идти?

Гаспар. Озеро нам изменило!

Бальтазар. Не озеро, а хитрый Алазар нам изменил.

Гаспар. Неправда!

Бальтазар. Он заманил нас и бросил. А сам спешит к святой колыбели, чтобы присвоить себе всю честь.

Мельхиор. А я было поверил в него!

Гаспар. Неужели и он обманщик?

Бальтазар. Плебеи все испорчены до мозга костей.

Мельхиор. Какое падение нравов!

Гаспар. Я задушу его собственными руками!

Мельхиор. Силы небесные! Что это?.. Нет, смотрите правее. Неужели опять галлюцинация?..

Нет, то не было галлюцинацией: в небе стояло прекрасное светило — святая Звезда Вифлеема.

Была долгая пауза, затем раздался голос Гаспара:

— Прости нас, Алазар!..

87. Бодро несет Буян Алазара, и уже вдали виднеются кровли его родного селения. Рой выпущен на свободу и золотистой сеткой несется впереди своего хозяина…

88. Сияет на небе Вифлеемская звезда.

Три короля вступили в город. За последние дни они еще больше поизносились, обхудали, почернели от жгучего солнца (последнее не касалось Гаспара, его темная кожа скорее посветлела).

Чем ближе к месту назначения они подходят, тем ниже опускается звезда к заветному жилью.

И вот она стоит над соломенной кровлей бедной хижины.

Кругом все спало: дома, деревья, кусты, но в этой хижине из-за неплотно притворенной двери пробивался свет.

Короли переглянулись. Их глаза тревожно блестели в темноте. Не так рисовался им приход к Мессии. Где пышная свита, тяжело груженные верблюды, статные кони, где золото и драгоценные каменья, где достоинство сильных, богатых и мудрых? Все это можно прочесть на их растерянных лицах. Наконец Мельхиор робко постучал, вернее, поскребся в дверь…

89. В доме действительно не спали. Мария кормила грудью сына, а плотник Иосиф ошкуривал деревянную плашку. Удивленный поздними визитерами, Иосиф, вместо того чтобы просто крикнуть «Заходите!», пошел и открыл незапертую дверь. Увидев пришельцев, он решил, что это нищие, и сказал:

— Мы не подаем, и доме шаром покати.

— Мы не просим, — робко сказал Мельхиор.

— Так кто же вы?

— Мы короли, — прошелестело в ответ.

Мария услышала шебуршню возле двери и спросила мужа:

— Иосиф, кто там?

— Побирушки. — Иосиф усмехнулся. — Они называют себя королями.

— Бедные люди!.. — вздохнула Мария. — Сколько раз ни повторяй слово «мед», во рту слаще не будет. Величай себя хоть императором, дырок на платье не уменьшится. Пусть войдут. Дай им оливок и ключевой воды.

— Входите, небого, — сказал Иосиф.

Короли вошли и замерли на пороге — на них, отвернув лицо от материнской груди, сознательным и серьезным взглядом темных чистых глаз глядел двухнедельный Младенец. И этот пронизывающий взгляд бросил их на колени.

Они ползли к ложу Марии, перестав быть королями, забыв про все свои амбиции, потери, неудачи, страдания от долгого пути, тяжелые разочарования, ибо все состоялось: они увидели Его…

По их изможденным и прекрасным любовью и смирением лицам катились сладкие слезы.

Мария посмотрела на мужа и покрутила пальцем у виска, мол, помешанные. Иосиф развел руками.

— Сколько таких неопасных безумцев бродит по улицам и рынкам Вифлеема! — бормочет Иосиф. — Мне иногда кажется, что люди вообще потихоньку сходят с ума. А вспомни пастухов. Как они таращились на нашего сыночка, будто хотели его съесть. Я даже испугался.

Иосиф насыпал горушку олив на стол, поставил жбанчик с водой, три глиняные чашки и воззвал убогих к столу. Но они не заметили его приглашающего жеста, как --">