Евгений Андреевич Салиас - Сполох и майдан (Отрывок из романа времени Пугачевщины)

кованой татарву сосѣднюю… А будетъ тебѣ потреба въ войскѣ богатырскомъ, токмо кличъ кликни, и придетъ къ тебѣ весь Яицкъ какъ одинъ казакъ, и станетъ стѣной каменной супротивъ врага твоего. А одолѣетъ врагъ, то поваляются за тебя всѣ до послѣдней башки казацкой. А какъ послѣдняя свалится — казачата придутъ!.. И нѣсть на свѣтѣ врага лютаго, короля державнаго, хана, лыцаря, что устоялъ бы супротивъ нихъ! супротивъ отважности ихъ! И милостиво слушали цари нуждушки и челобитье посланцевъ яицкихъ и съ милостью отпускали домой, сказывая: Гуляйте, дѣтушки, по морямъ, по степямъ… Только честь знайте и по-пусту не дразните татарву окаянную. Да какъ еще царемъ Михаиломъ жалованы мы крестомъ старой вѣры и красой-бородою… такъ и всѣми государями понынѣ милостями были сысканы и въ вольностяхъ казацкихъ никогда не обижены.

Чумаковъ остановился, оглянулъ молчаливо-внимательную толпу и крикнулъ:

— Вѣрно ли сказываю, атаманы!?

— Вѣрно! Вѣрно! Искони велися оные порядки казацкiе!

— Еще до-прежъ царя Михайлы такъ то было…

— Любо ли, атаманы, оное житье-бытье дѣдово?.. выкрикнулъ Чумаковъ.

— Любо! Ой, любо!..

— Толь житье наше нонѣшнее? Нутка!

Загудѣла толпа — заволновалась, заревѣла.

— Памятуете-ль, атаманы, чтò было по запрошлый годъ въ Яицкѣ? продолжалъ Чумаковъ. Памятуете ли генерала Фреймонова, да сотни побитыхъ, да сотни въ Сибирь погнатыхъ!.. По всему Яицку то аукнулось!

— Туда треклятымъ и дорога! вымолвилъ тихо дѣдъ Архипъ.

Ближайшiе казаки огрызнулись на него.

— Чего брешетъ старый!.. Почто забыли его надысь успокоить.

— Не замай его. Не даромъ онъ дѣдъ Ахрипъ!

— Вѣдомо вамъ тоже, каки нынѣ порядки повели въ Яицкѣ? Какъ дьяковъ московскихъ послѣ бунта прислали туда, да посадили росправу чинить… Чтожъ, атаманы? И намъ посиживать въ спокоѣ да ждать пушки къ себѣ?

— Почто! Не гоже въ спокоѣ быть!..

— Досидишься до лиха!

— Вѣстимо досидишься, атаманы! продолжалъ Чумаковъ… Пора намъ разсудить въ кругу: кàкъ славное казацкое житье-бытье завести на дѣдовъ ладъ? Посудите, порядите, умные, бывалые люди и честные атаманы. На тотъ рядъ и сполохъ битъ, на тотъ конецъ и рѣчь свою я заводилъ!.. Чтò порѣшите — тому и быть! А я слуга мipy!! Чумаковъ слѣзъ въ толпу…

Толпа загудѣла. Всѣ заговорили вдругъ.

— Золотыя твои рѣчи, Чумакъ! сказалъ молодой казакъ изъ ближайшихъ.

— Медъ точешь, молодецъ! прибавилъ другой.

— Ишь загалдѣли… замѣтилъ кто то, оглядываясь на толпу.

— Набрешутъ гораздо, а разсудятъ — что калено желѣзо въ воду ткнуть — одинъ пшикъ!

* * *

Надъ толпой поднялся подсаживаемый молодцами на скамейку старикъ Стратилатъ.

— Гляди, старый вылѣзъ. Слухай дѣдушку…

— Гэй! Атаманы! Возьми угомонъ!

— Гэй! Буде врать то! Аль въ Кieвѣ не слышно! кричали со всѣхъ сторонъ.

Смолкла понемногу толпа. Стратилатъ поклонился всѣмъ и заговорилъ.

— Поведу я рѣчь, дѣтушки, съизначала какъ разуму хватитъ… Вѣдомо всему станичному казачеству, яко мнѣ годовъ много… Кто сказываетъ десятый десятокъ къ концу идетъ, а кто, слышь, завѣряетъ, что давнымъ-де давно вышла пора костямъ твоимъ на упокой. А я молвлю: что успѣю-де, належуся еще въ досталь до суда-то Божьяго… А сколько-де мнѣ годовъ, того я не вѣдаю, и житiю, чтó послалъ мнѣ Господь, счета не велъ, грѣха сего на душу не прiялъ и безумiя въ томъ Богу не далъ…

— А ты не смазывай повозку-то… Время не терпитъ! сказалъ старшина Чика.

— Проселками то не води! Умаешь и себя и кругъ.

— Валяй на прямки, дѣдусь, что кружить-то по пусту!

— Не спѣши, люди православные… Не смазамшись, на дорогѣ сядешь… А безъ пути на прямки скакать, такъ невѣдомо куда прискачешь и придется тебѣ прохожаго человѣка опрашивать: куда-де занесла меня нелегкая и какъ званье мѣсту? И осмѣютъ люди!.. Коня-де умаялъ, а куда прискакалъ не вѣдаетъ.

— Невременное дѣло теперь смѣхоту заводить!

— Не гнѣвитесь, атаманы. Къ тому я о годахъ помянулъ своихъ, чтобъ свѣдали молодцы, сколь многое довелося мнѣ видѣть на вѣку моемъ. Вѣдомо вамъ, что совершилъ я многiе походы. Еще при царѣ бѣломъ Ѳеодорѣ наряжалъ я службу подъ Чигиринъ, будучи еще выросткомъ, и помнится билися мы люто съ туркой; бояринъ Ромодановскiй велъ насъ и двѣ рати разбили и весь край тотъ въ пустоту привели. И въ полтавскомъ побоищѣ по своей охотѣ и безъ наряду былъ я, дѣтушки, и получилъ самоличное спасибо отъ великаго императора Петра --">