Александра Дмитриевна Бушен - Молодой Верди. Рождение оперы

настоящие? — спросил Джузеппе.

— Кто «они»?

Джузеппе осторожно, кончиками пальцев, коснулся шелковистых золотых прядей.

— Какой ты смешной, мальчик. Конечно, настоящие. Разве ты никогда не видел таких? — Она подумала. — Правда, я слышала, как мама говорила, что они «необыкновенные». Мама никому не доверяет и моет их сама — ромашкой, чтобы они не потемнели. — Она помолчала, а потом прибавила с виноватой улыбкой: — Я иногда на них сержусь… Летом с ними так жарко!

Они подошли к дому.

— Подожди здесь, — сказала девочка.

Она стала подниматься по каменным ступеням террасы. Джузеппе остался стоять на дорожке.

В эту минуту из дома на террасу с гиканьем выскочил мальчишка. У него были полные круглые щеки, как у тритона, который трубил в раковину. Мальчик играл один в какую-то увлекательную и шумную игру. Размахивая руками, он выбежал в сад, понесся к фонтану, спугнул голубей, гулявших по краям бассейна, галопом помчался обратно к дому, увидел сестру, с диким воинственным кличем схватил ее за волосы и закружился с ней волчком.

— Ванни, Ванни! Пусти, пусти! — кричала девочка.

Чужой мальчик взбежал по каменным ступеням на террасу, схватил Ванни за шиворот и стащил его вниз. Ванни отбивался отчаянно, руками и ногами. Чужой мальчик отпустил его, наградив напоследок легкой затрещиной. Ванни без оглядки добежал до входных дверей. Только там он остановился.

— Ого-го! — закричал он. — Ты кто такой?

— Подойди сюда, я покажу тебе, кто я, — сказал чужой мальчик.

— И подойду, подойду! — кричал Ванни. — Я тебя не боюсь!

— Я жду, — сказал чужой мальчик.

Он заложил руки в карманы и вызывающе смотрел вверх.

— Ну и жди! — кричал Ванни, прыгая на месте. — Я тебя не боюсь!

— Трус! — презрительно сказал чужой мальчик.

На шум вышла синьора Мария. Быстрым движением она пощупала волосы дочери.

— Гита, почему ты здесь? Я тебя еще не звала. У тебя совсем мокрые волосы. Иди сейчас же в сад. Джованни, милый, нельзя бегать в такую жару!

Она поцеловала сына в лоб и вытерла ему лицо платком.

— Мама, — сказала Гита, — здесь какой-то мальчик спрашивает папу.

Синьора Мария посмотрела вниз.

— А, это маленький Верди. Папа хочет ему помочь. Он хороший мальчик. Ванни, покажи ему дорогу. Гита, иди в сад и сиди там, пока я не позову.

В комнате заплакал ребенок. Синьора Мария ушла.

— Ванни, проводи маленького Верди к папе, — сказала Гита.

— Не хочу. Проводи сама. Я должен его отлупить.

— Трус! Посмотрим, кто кого, — сказал Джузеппе.

Ванни убежал в дом.

— Ты тоже любишь драться? — спросила Гита. — Это нехорошо. Я не понимаю, почему все мальчики так любят драться?

Гита вздохнула.

— Ну что ж теперь делать? Мама занята. Слышишь, Тереза плачет! Ванни убежал. Я бы сама тебя проводила, но в галерее очень сыро. Мама не позволит мне идти туда с мокрой головой. Я думаю, ты найдешь дорогу сам, это очень просто. Пройди галерею до конца, потом сверни направо. Увидишь каменную лестницу вниз и много-много бочек. Спускайся смело. Папа, наверное, там.

В галерее было прохладно и полутемно. Пройдя несколько шагов, Джузеппе повернул голову назад.

И остановился. В пролете арки был виден кусок синего неба. Гита стояла на самой высокой ступени каменной лестницы. На солнце. Вся освещенная солнцем. Она снова показалась Джузеппе волшебным золотым цветком.

II

Ставни из узких деревянных планок, выкрашенных в зеленый цвет, были закрыты, и солнце не могло ворваться в комнату потоками света. Но отдельные лучи, тонкие и жгучие, все же проскальзывали в щели между планками. И хотя в комнате было прохладно и полутемно, чувствовалось, что там, за окнами, ослепительно светло и жарко.

Синьор Антонио подошел к шкафу. Это был очень старый шкаф орехового дерева, темно-коричневый, почти черный. Он стоял в доме с незапамятных времен. Неизвестный мастер с любовью потрудился над его отделкой. Дверцы были украшены тончайшей резьбой, гирляндами цветов, листьями, плодами. Кое-где среди причудливой растительности, распустившейся в твердом дереве под умелой рукой художника, выглядывали детские головки, то задумчивые, то шаловливые. Синьор Антонио повернул ключ. На двух полках ровными рядами стояли книги в простых бумажных переплетах, книги торгового дома — журнал и инвентарная книга, книги кассовые — текущих счетов, прибылей и убытков. На верхней --">