Александр Исаевич Солженицын - 40 дней Кенгира

 Но в падении Берии была для Особлагов и другая сторона: оно обнадёжило и тем сбило, смутило, ослабило каторгу. Зазеленели надежды на скорые перемены - и отпала у каторжан охота гоняться за стукачами, садиться за них

 в тюрьму, бастовать, бунтовать. Злость прошла. Все и без того, кажется, шло

 к лучшему, надо было только подождать.

 И еще такая сторона: погоны с голубой окаёмкой (но без авиационной птички), до сей поры самые почётные, самые несомненные во всех Вооружённых Силах, - вдруг понесли на себе как бы печать порока и не только в глазах

 заключённых или их родственников (шут бы с ними) - но не в глазах ли и

 правительства?

 В том роковом 1953 году с офицеров МВД сняли вторую зарплату ("за звёздочки"), то есть они стали получать только один оклад со стажными и полярными надбавками, ну и премиальные, конечно. Это был большой удар по карману, но еще бо'льший по будущему: значит, мы становимся не нужны?

 Именно из-за того, что пал Берия, охранное министерство должно было срочно и въявь доказать свою преданность и нужность. Но как?

 Те мятежи, которые до сих пор казались охранникам угрозой, теперь замерцали спасением: побольше бы волнений, беспорядков, чтоб надо было принимать меры. И не будет сокращения ни штатов, ни зарплат.

 Меньше чем за год несколько раз кенгирский конвой стрелял по невинным. Шел случай за случаем; и не могло это быть непреднамеренным.1

 Застрелили ту девушку Лиду с растворомешалки, которая повесила чулки сушить на предзоннике.

 Подстрелили старого китайца - в Кенгире не помнили его имени, по-русски китаец почти не говорил, все знали его переваливающуюся фигуру - с трубкой в зубах и лицо старого лешего. Конвоир подозвал его к вышке,

 бросил ему пачку махорки у самого предзонника, а когда китаец потянулся

 взять - выстрелил, ранил.

 Такой же случай, но конвоир с вышки бросил патроны, велел заключённому собрать и застрелил его.

 Затем известный случай стрельбы разрывными пулями по колонне, пришедшей с обогатительнлой фабрики, когда вынесли 16 раненых. (А еще десятка два скрыли свои легкие ранения от регистрации и возможного наказания.)

 Тут зэки не смолчали - повторилась история Экибастуза: 3-й лагпункт Кенгира три дня не выходил на работу (но еду принимал), требуя судить

 виновных.

 Приехала комиссия и уговорила, что виновных будут судить (как будто зэков позовут на суд, и они проверят!..) Вышли на работу.

 Но в феврале 1954 года на Деревообделочном застрелили еще одного - "евангелиста", как запомнил весь Кенгир (кажется: Александр Сысоев). Этот

 человек отсидел из своей десятки 9 лет и 9 месяцев. Работа его была -

 обмазывать сварочные электроды, он делал это в будке, стоящей близ

 предзонника. Он вышел оправиться близ будки - и при этом был застрелен с

 вышки. С вахты поспешно прибежали конвоиры и стали подтаскивать убитого к

 предзоннику, как если б он его нарушил. Зэки не выдержали, схватили кирки,

 лопаты, и отогнали убийц от убитого. (Всё это время близ зоны ДОЗа стояла

 оседланная лошадь оперуполномоченного Беляева - "Бородавки", названного так

 за бородавку на левой щеке. Капитан Беляев был энергичный садист, и вполне в

 его духе было подстроить всё это убийство.)

 Всё в зоне ДОЗа взволновалось. Заключенные сказали, что убитого понесут на лагпункт на плечах. Офицеры лагеря не разрешили. "За что убили?" - кричали им. Объяснение у хозяев уже было готово: виноват убитый сам - он первый стал бросать камнями в вышку. (Успели ли они прочесть хоть личную карточку убитого? - что ему три месяца осталось и что он евангелист?..)

 Возвращение в зону было мрачно и напоминало, что идёт не о шутках. Там и сям в снегу лежали пулемётчики, готовые к стрельбе (уже кенгирцам известно было, что - слишком готовые...) Пулеметчики дежурили и на крышах конвойного

 городка.

 Это было опять всё на том же 3-м лагпункте, который знал уже 16 раненых за один раз. И хотя нынче был всего только один убитый, но наросло чувство незащищённости, обречённости, безвыходности: вот и год уже прочти прошёл после смерти Сталина, а псы

--">