Валентин Фёдорович Рыбин - Семь песков Хорезма

тихонько прокрался за лазарет, взобрался на крышу и, уцепившись за выступ стены, поднялся на нее. Полежав на гребне стены и прислушавшись, он повис на руках над рвом и спрыгнул с трехсаженной высоты. Приземлился в густой бурьян. Обошлось без ушибов и царапин. Пригибаясь, быстро зашагал в аул и вскоре достиг Манькиного шинка. Осторожно постучал в окно. Минута, пока Маня открывала дверь, ему пока залась вечностью.

— Пришел, Сереженька, слава Богу. А я ходила к тебе, когда узнала... — бросилась она к нему.

— Все, Маня, все, — решительно отстранил ее Лихарев, не дав договорить. — Порешил я этого гада, из-за которого Степан удавился. Убил я его. Бежать теперь надо. Ты поскорей собери мне в дорогу съестного... Брось в сумку хлеб, соли, огниво положи. Если есть деньжата, тоже дай — в долгу не останусь.

— Сереженька, да как же так... Да как же ты...

— Не канючь, собирай быстро! — цыкнул он и сам кинулся к полке, вытаскивая на стол что попадет под руку. — Через час, а то и раньше могут . нагрянуть к тебе. Скажешь им, в горы, к черкесам, подался. Другого пути мол ему теперь нет.

— Да как же...

— Цыц, клади в сумку... Да бутылешку с сивухой положить не забудь. Пригодится для храбрости. Топор еще дай — отобьюсь, если что...

Манька тоскливо завыла, утирая слезы. Но не утешать же ее! Схватил ее лапищами, прижал, поцеловал и вывалился во двор. Темная ночь мгновенно поглотила его.

Сразу за Акушей начинался лес. Сергей направился туда. По рассказам бывалых солдат, он знал: если перевалить через горы, то выйдешь к берегу Каспийского моря. Но лес непроходим, ни одна человеческая нога туда не ступала. Пять лет назад, когда была война с Фетх-Али-шахом, граф Паскевич-Эриванский будто бы посылал топографов через этот хребет к морю, однако все они сгинули в дремучем лесу. И еще Сергей слышал от здешнего старика о барсах. Был, дескать, случай: зашел один акушинец в лес, а на него зверь сразу набросился. Но не авери страшили его, а простой человеческий страх за содеянное: «Как бы не догнали, как бы не сцапали! Тогда — на виселицу!»

Войдя в лес, Лихарев остановился, набираясь духу, хотя смелости ему не занимать, Помешкав немного, подумал: «Неужто с барсом не справлюсь, коли накинется,,. Топор же вот!» Он решительно сжал рукоятку топора, махнул им для острастки и зашагал вперед, Забираясь все глубже в чащобу, слышал какие-то таинст-венные шорохи и потрескивание ветвей. Где-то гулко стонал филин. Сначала Сергей то и дело останавливался, правда, скоро свыкся со странными звуками леса в стал опасаться другого: не заблудиться бы. «Выберусь на самую вершину, оттуда, небось, все вокруг будет видно», И он шел, поднимаясь все выше и выше. Рассвет встретил у обрыва горного ущелья. Увидев провал в услышав отдаленный шум горной речки, Сергей понял, как высоко взобрался, и почувствовал усталость. Сняв с плеча котомку, положил к стволу огромного дерева, сел, затем лег, положив топор под щеку. Засыпая, представил, как ворвались к Мане в шинок офицеры, схватили ее:. «Говори, где он?!» — «Да к черкесам ушел!..» Представил погоню. Казачья полурота скачет зеленой долиной на север, в Дагестан, и окончательно успокоился: «А я иду на юг, в Персию...»

Он проспал до полудня. Лучи солнца золотили капельки росы на сочных листьях деревьев, казалось, лес усыпан алмазной крошкой. Желтенькая птичка, печально попискивая, прыгала по ветвям, склевывая капельки росы. Но вот саженях в десяти, в буреломе, что-то за-шуршало, и Сергей увидел дикобраза. Зверек осторожно огляделся, принюхался и побежал к впадине. Сергей следил за ним. Пришлось встать, чтобы видеть, куда он направился.

Обрыв был почти отвесен, но, соблюдая осторожность, по нему можно спуститься к самой речушке. Освещенная солнцем, она сверкала внизу. По берегам ее росли кусты барбариса и ежевики. Он скользнул взглядом по речке и увидел куропаток. Они пили воду, смешными мелкими шажками подбегая к берегу и вновь удаляясь. Но вот куропатки вспорхнули, и к воде вышло, хрюкая и повизгивая, стадо кабанов. Вепри только было припали к воде, как молниеносно из кустов выскочил крупный зверь. Громовой рык потряс ущелье. Стадо метнулось в разные стороны, но оглушительно завизжал и забился в лапах зверя зазевавшийся кабан. Визг и рык смешались в единый рев, взбудораживший все вокруг. Затрещал, застонал в птичьем гомоне лес, Сергей остолбенел, глядя, как терзает кабана хищник, «Да его же тигр! — вспыхнуло в мозгу Сергея. — Тигр, --">