Олег Панфил - Тыы-ы! Давай сбежим отсюда вместе!..

объясняет мне, как классно здесь было летом. По мне, и так — суппер!

Выше крыши! И на центральной площади Селистры — Марьяна — навсегда девушка. Такие «перья» на голове её, таКие! много и сильно! — за сто метров в сумерках видно, что она «cu pasarele» — «с птичками».

С птичками в голове.

И лисой на шее. На плечах.

«Эту лису подстрелил мой прадедушка», — говорит она каждые пятнадцать минут, закидывая сползающий хвост себе за шею.

Сомневаться нет никакой возможности.

Лиса выглядит именно так.

Как подстреленная прадедом.

«Если вам нужны деньги, — никаких проблем! обращайтесь ко мне», — говорит всем нам четверым одновременно Марьяна. Сомнения неуместны. Здесь — она зам. управляющего банком.

Мы с Ури-Аном не захотели денег. И оказались в бархатной живой тьме, куда окунул нас Папанасов. Он показывал ночную раскопанную крепость. И огромную выбоину в стене, пробитую уже не помню, чьим ядром.

Наш шофёр не носит лису на плечах. Он просто каждый вечер моется. В ледяных ванных комнатах тех приютов, куда нас заносит. Он моется ледяной же водой, — в Болгарии проблемы с отоплением. А бойлеры тормозят так, что ждать нужно сутки. (Меня, как и всех остальных, хватает только на помывочный минимум: пах и подмышки. Да и то, если хотя бы в спальнях натоплено. В стране нет газа, и даже на этажах топят дровами: аккуратные буржуйки в каждой квартире. И поленницы во всех подъездах)

Шофёр же моется долго — по полчаса-часу. Куда бы мы не приезжали, нас с ним кладут спать в одну комнату. Поэтому я знаю, что он делает, когда заходит сразу после ванны в спальню. Ещё полчаса он брызгает на себя «Кельвин Кляйн». Везде! За полчаса он успевает набрызгаться АБСОЛЮТНО везде… Знаете, есть такие «Кельвин Кляйны» — по 15 лей на базаре? Нет, не дезодорант! Одеколон.

Потом он ложится спать. Утром он просыпается раньше всех, чтобы успеть занять ванную.

На полчаса-час.

— А где шофёр? — традиционно спрашивает на кухне Папанасов.

— А как вы думаете! — где он может быть?! — говорю я.

— О, да! Я забыль! Да! Он моется всегда очен дольго! И очен аккуратно!! — поднимая указательнй палец в потолок, с ухмылкой говорит Папанасов. Кофе мы допиваем без шофёра: эти вещи с «Кельвин Кляйном» так быстро не делаются! Запах только-только начинает прокрадываться сквозь двери и затмевать кофе, сигареты и похмелье моих спутников. Чтобы не придушить его, я предпочитаю думать: для чего?!! для кого он это делает?!!! Никаких попыток недорогой командировочной любви за ним замечено не было. Более того, когда в одном из городов он встретился с тёплой барышней, запавшей на него ещё в предыдущей поездке, то держал себя с ней, как девственник. Девственник 44 лет с женой и двумя детьми. Никаких других ориентаций в нем тоже не наблюдается. Кроме одной: всю дорогу, всю эту неделю сплошных переездов, нон-стопом он крутит кассеты с совецкой музыкой. И особенно его впирают две песни: «Десятый наш десантный батальон» и «Бригантина поднимает паруса». Бллляяяятть!!!! Мне хотелось его прибить уже на третьем часу этого музона. Но оказалось, что эта музыка так же сильно трогает и сидящее на переднем сиденье Главное Лицо нашей командировки. И вместо того, чтоб разъебать нахер эту кассету на ближайшей стоянке, пока они отойдут отлить, я опять думал: почему? И шофёр, и Главное Лицо — практически мои ровесники. Но я не мог понять, пока в конце путешествия мы не оказались в горном приюте. Там был музыкальный центр — супернавороченный. Но, к несчастью, кроме СD-прибамбасов, в нем оказался и кассетный магнитофон. В разгар выпиваний шофёр не выдержал. Он вышел к своей машине и вернулся с кассетой.

«Нас ждёт огонь смертельный, и всё ж бессилен он! Сомненья прочь! Уходит в бой смертельный десятый наш десантный батальон!» — загремело

на всю виллу.

«Бляять!! Вы же даже в армии не служили!! Какой ваш бой смертельный?!! Какая нахуй бригантина — она дано уплыла!! а вы — жиреющие спивающиеся мудаки!!!» — хотел было заорать я.

Но увидел их лица. В дороге мы с Ури-Аном всегда сидели на заднем сиденье. А тут я увидел, наконец… эту слезу во взоре, это воодушевление, тайно распирающее из груди их лица.

Этот блестящий взгляд вдаль.

ОНИ ЖДАЛИ! ОНИ ВСЁ ЕЩЁ ЧЕГО-ТО ЖДАЛИ!!!

Эти колобки продолжали ждать свою Лису. И я подумал про самого себя: а ты? ты, блятть, чего ждёшь?!! Объездив все Балканы, через неделю мы вернулись в Селистру.

На вечерней площади нас ждала --">