Сергей Алексеев - Три шершавых языка

пробудешь?

– Неделю, может быть, не более того. И опять в Штаты. Теперь уж, скорее всего, навсегда.

– Даже на мои похороны не приедешь? – спросил дед, закряхтев сквозь хохот.

– Не буду лгать, я просто не смогу.

– Ну ладно тогда, отставить о плохом. Без тебя здесь тоже много чего произошло, – сменил тему Автодед.

***

Они разговаривали до позднего вечера, пока еще ходили последние автобусы. На следующее утро Марк сел на свою ласточку и отправился в небольшое мотоциклетное путешествие. Путь лежал до приюта, затем по любимым в прошлой жизни дорогам, обратно в Берлин.

Приют почти не изменился, разве что его перекрасили и привели в порядок окружавшие его ландшафты. Кроме того, исчезла омерзительная колючая проволока на решетчатой изгороди. Место в целом выглядело более опрятным или казалось таковым благодаря связанным с ним воспоминаниям из далекого прошлого. Боже, сколько лет прошло, подумал Марк.

В Берлине он задумал найти свою старую учительницу. Хорошенько поплутав по узким улочкам старой части города, до заветного места он так и не добрался. Видимо, в этот раз его пресловутый дар решил подвести. Ничего, подумал Марк, в любом случае было приятно пройтись как в старые добрые времена.

Позже, через своих студенческих знакомых он набрел на Жира. Жир, небритый и еще больше разжиревший, не выказал горячей радости от встречи. Но все же Марку удалось попросить у него прощения. Тот, в свою очередь, не знал куда деть себя, не то что свой опасливый взгляд. Зато они пожали друг другу руки, а значит, Марку пришло время возвращаться в Штаты.

***

Приемный отец Ангелы встретил Марка на пороге своего дома, нисколько не выдавая при этом своего изумления. Следы пережитого с гибелью его приемной дочери отразились в его морщинах и седине. Его жена, напротив, избавилась от морщин, сильно набрав вес. Но зато с ней стало уже возможным вести разговор. Даже сам дом, хотя и был по-провинциальному мил, но все же не был лишен груза общей беды. С каминной полки гостиной глядела на всех присутствующих ее школьная фотография.

Совсем непростым делом оказалось для Марка прийти в этот дом, а тем более с таким грузом за плечами. Ведь он был, пожалуй, единственный человек в этом мире, кто знал все, и главное, кто в этом виноват. Держать это в себе перед ее родителями было нелегко, но и выложить перед ними всю правду оказалось бы слишком поспешно. В любом случае они это скоро узнают, пусть даже из других уст. Легче им, увы, конечно же, не станет, заключил про себя Марк.

Они молча посидели в небольшом кружке, выпили кофе, и в этот же день приемный отец отвез его на ее могилу. Там, где раньше Марк запомнил груду свежевскопанной земли, сейчас выглядывал низенький постамент из тщательно выкошенной травки. На нем поднималась памятная гранитная плита в два фута высотой. «Здесь лежит душа нашего городка. Прости, что не уберегли», – звучала надпись на плите.

Отец не стал долго стоять, лишь спросил Марка, сможет ли он вернуться обратно сам. Получив положительный ответ, он уехал. Городок находился поблизости, и потому не было большим подвигом добраться до него пешком. Марк же, воспользовавшись одиночеством, достал нож и выкопал небольшую ямку. В ней он и зарыл страшный стеклянный предмет.

Переночевав в гостинице, Марк купил автобусный билет до ближайшего большого города и оттуда поездом отправился в Нью-Йорк. Это была заключительная точка его путешествия и, пожалуй, самая важная.

В Нью-Йорке он целую неделю бродил по всем ранее хоженым местам, где бывал вместе с Ангелой. Рестораны, аттракционы, молы и даже Центральный парк. Было приятно постоять перед зданием Нью-Йоркской филармонии, как тогда, перед первой новой встречей с Ангелой, и вспомнить те чувства и мысли в ожидании самых волнительных событий его жизни.

Было здорово пройти мимо таунхауса, где она когда-то жила и работала. Невероятным удовольствием оказалось посещение старинного собора с любимым Ангелой органом. Просто так спокойно посидеть на задних рядах и послушать мрачную музыку. Никуда ты от меня не делась все равно.

В Центральном парке пришлось как следует потрудиться, перед тем как выйти на тропинку вокруг озера, где он был с ней тем далеким днем. К своему изумлению, он наткнулся на ту же самую женщину с коробкой в руках. Марк на сей раз не чувствовал к ней брезгливости, а спокойно подошел и тепло поприветствовал ее. В коробке у нее были все также котята, четверка разноцветных --">