Исабель Альенде - Любовь и Тьма

удавалось вскинуть ее на плечо.

— Где мои золотые монеты?

— О чем вы, бабуля? — рассеянно спросила сиделка из-за спинки инвалидной коляски.

— Ты у меня их сперла? Я позвоню в полицию!

— Да уймись ты, старая! — равнодушно ответила та.

Полупаралитика она усадила на скамью, покрыв его ноги пледом: несмотря на то что недуг поразил половину его лица, а сунутая в карман рука не действовала, — в другой он держал пустую трубку, — вид его был исполнен спокойствия и достоинства и к тому же был не лишен британской элегантности — на нем красовался короткий пиджак с кожаными заплатами на локтях. Он ждал почту и именно поэтому потребовал усадить его напротив двери — так, чтобы видеть, как войдет Ирэне, и с первого взгляда угадать, есть ли ему письмо. Рядом с ним грелся на солнце печальный старик, но они не разговаривали: они были врагами, хотя оба уже забыли, из-за чего возникла их вражда.

Порой, забывшись, они обращались друг к другу, но ответа не получали — скорее из-за глухоты, чем из неприязни.

С балкона третьего этажа, где еще не зацвели анютины глазки, выглянула Беатрис Алькантара де Бельтран. На ней были замшевые брюки горохового цвета и в тон им — французская блузка После комплекса восточных упражнений, проделанных, чтобы снять напряжение и забыть ночные сновидения, благодаря утреннему макияжу — зеленые тени для глаз под цвет малахитового кольца — она выглядела свежо и спокойно. Она держала стакан с фруктовым соком — для улучшения пищеварения и цвета лица Глубоко втягивая в себя воздух, она сразу же почувствовала какое-то новое тепло. Она сосчитала в уме, сколько дней остается до отпуска: зима выдалась затяжная, и загар у нее совсем сошел. Строгим взглядом окинула она лежащий внизу сад, украшенный свежими весенними побегами, не удостоив своим вниманием ни упавшие на каменные стены солнечные лучи, ни запах, идущий от влажной земли. Вечнозеленый плющ устоял перед последними холодами, на черепице еще поблескивала утренняя роса, а украшенный лепниной павильон для гостей с деревянными створками дверей казался блеклым и грустным. Глазами она пересчитала престарелых обитателей, обращая внимание на мелкие детали, дабы убедиться, что все ее распоряжения выполнены. Все были на месте, за исключением одного несчастного старика, страдающего депрессией: едва живой от горя, он остался в постели. Затем она остановила свой пристальный взгляд на сиделках, отметив про себя: передники чистые и глаженые, волосы гладко причесаны, резиновые тапочки надеты. Довольная, она улыбнулась: все шло хорошо, сезон дождей и связанная с ним опасность эпидемий миновала Немного везения, и, видимо, рента продлится еще несколько месяцев, поскольку даже тот прикованный к постели больной переживет лето.

Со своего наблюдательного пункта Беатрис увидела, как в сад «Божьей воли» вошла ее дочь Ирэне. С раздражением она отметила, что дочь не пользуется боковой дверью во внутренний дворик, где была лестница на второй этаж — там находилась их квартира Она распорядилась сделать отдельную дверь, чтобы не проходить через гериатрическое отделение: старческая дряхлость ее угнетала — она предпочитала наблюдать ее издалека В противоположность ей, дочь пользовалась любой возможностью, чтобы побывать у больных, словно их общество доставляло ей удовольствие. Казалось, она знает некий язык, способный победить глухоту и плохую память. Сейчас она ходила между ними и раздавала мягкие, учитывая вставные челюсти, лакомства. Беатрис видела, как дочь, подойдя к полупарализованному, показала ему письмо и помогла ему вскрыть его — ведь тот не смог бы сделать это одной рукой, — а потом стала о чем-то с ним шептаться. Затем девушка немного прогулялась с другим престарелым джентльменом, и, хотя с балкона мать не могла услышать, о чем шел разговор, она догадалась: они говорили о сыне, невестке и малютке — это была единственная интересующая его тема В то время как Беатрис на балконе думала о том, что никогда не сможет понять эту странную девушку — ведь между ними так мало общего! — Ирэне для каждого старика находила улыбку, ласковое слово и минутку времени.

Неожиданно к Ирэне подошел озабоченный Эросом старец и, положив руки на ее груди, стал их ощупывать — скорее из любопытства, чем из похотливого влечения. На нескончаемый для матери миг девушка оцепенела, но тут одна из сиделок, оценив обстановку, спешно пришла на помощь. Но Ирэне жестом ее --">