Афонсо Шмидт - Тайны Сан-Пауло

безуспешными – бедняга вынужден был подчиниться. Жертва и свидетель волей-неволей последовали за агентом полиции. Только когда они скрылись из виду, Марио вспомнил, куда и зачем направлялся, и ускорил шаг. Через несколько минут он был у церкви. Грузовик уже ушел, набитый до отказа. Другой, еще пустой, стоял У тротуара. Марио бегом бросился к машине. К ней уже со всех сторон устремлялись люди, Посадка превратилась в настоящий штурм, подходили все новые и новые пассажиры. Марио схватился рукой за задний борт, ступил на подвесную ступеньку и впрыгнул в кузов. Грузовик, как всегда, переполненный, подбрасывая и сотрясая свою жалкую человеческую поклажу, вез ее в новый район города, возникавший на месте старого захолустья. Марио прижали к боковому борту. Сдавленный людьми, швыряемый из стороны в сторону, он спрашивал самого себя: «Подлый бездельник!.. Что этот Бимбо замышляет?…»

Не обращая внимания на то, что его толкают, наступают на ноги, в этой темной и скрипучей коробке, набитой людьми, Марио думал о ней, о Нисии…

Тыковка

Уже много месяцев Марио работал в кафе, расположенном между захудалым кинотеатром и жилым домом с магазинами в первом этаже. В это кафе обычно заходили после сеанса, здесь же бывали модисточки *из трех-четырех ателье мод ближайших кварталов.

Раньше, обслуживая этих веселых посетительниц, упиравшихся острыми локотками в цинковую стойку, буфетчик рисовал в своем воображении идиллические картины, какие видел вокруг себя, мечтал о том, как бы завести интрижку с одной из этих девиц. Однако впоследствии Марио пришел к выводу, что он ничтожный человек, попираемый всеми, и не смеет даже думать о чем-нибудь подобном.

Марио не обладал никакими талантами; его внешность вызывала у окружающих только улыбку, поэтому, всегда небритый и неряшливый, он был неразговорчив, сторонился людей. Он ненавидел тех, кто пытался сблизиться с ним. Кроме того, это прозвище «Куика» мешало ему жить. Почему? Ему казалось, будто на лацкан его пиджака привесили зеленую тыковку.^[2] С подобным «брелоком», раскачивающимся на груди, Марио видел себя вечным неудачником. Разве мог он завоевать женскую любовь? В глубине его сознания таилась твердая уверенность, что рискни он вымолвить хоть одно нежное словечко, его избранница презрительно засмеется ему в лицо. Она даже может встретить его такой убийственной фразой: «Не забывайся! Ничтожество!.. Куика… Поди прочь…»

Страшась рисовавшихся в его воображении возможных последствий такого необдуманного шага, Марио продолжал швырять на цинковый прилавок блюдца с дымящимися на них чашками кофе и, почти не глядя, разрывал и бросал желтые бумажные жетончики, которые посетители получали в кассе у Леонардо.

Самое большее, на что он осмеливался, была загадочная фраза, которую он изредка выкрикивал громким голосом:

– А кассочка-то пуста!.. А кассочка-то пуста!..

Он имел в виду блюдце на стойке, предназначенное для чаевых, где лежали три-четыре монетки по десять сентаво. По воскресеньям Фирмино бросал туда серебряную монету в одно крузейро и предупреждал:

– Не забывайте, что это моя монета. Я положил ее туда для приманки… Вот так-то!

Хозяин кафе Леонардо казался только выпирающей из клетушки частью кассового аппарата. Он притворялся рассеянным, но время от времени отпускал замечания вроде:

– Куика, сахарница слева пуста!..

Когда стойку окружали посетители, Марио оборачивался назад, хватал один из кофейников, которые Фирмино выстраивал в линию на плите, и с высоты наполнял чашку за чашкой, изредка проливая немного кофе на блюдце, а иногда и на праздничный костюм щеголеватого клиента, главным образом из числа футбольных знаменитостей местного спортивного клуба, приходивших в кафе в надежде встретиться с какой-нибудь Лавинией, Кармелой или Консейсаной. Это было со стороны Марио своеобразной местью. Он испытывал наслаждение, когда эти молодцы, удрученные, умоляли дать тряпку, чтобы вытереть облитый кофе рукав…

Однажды вечером – это произошло несколько месяцев тому назад – две женщины, выйдя из кинотеатра, зашли в кафе. Обе были более или менее известны в квартале: Людмила, перезрелая незамужняя женщина из ателье «Моды Ривьеры», увешанная безделушками из ракушек, и вторая, блондиночка, немного застенчивая, как показалось Марио после нескольких брошенных в ее сторону незаметных взглядов, очевидно, сбившаяся с пути под влиянием --">