Игорь Викторович Савельев - Вельская пастораль Рассказы

лишь удачно оттеняла креативность и в целом творческую натуру.

То устраивали “светский раут”. Не нужно ржать, представьте только, и правда, были вечерние платья у “дам” и безупречные костюмы

“кавалеров”. Ставили спокойный аккомпанемент, дефилировали по залу и вели заумные беседы. Фокус заключался в том, что в высоких стаканах, носимых в руках, была водка, намеренно дешевая, читай – противная, закуски тоже не было, хотя, конечно, могли себе позволить. И ребята великосветски слонялись, заставляя себя медленно, почти непрерывно тянуть водку через трубочку, заставляя себя не меняться в лице. Это было шоу для сильных духом и всем остальным. Речи становились все заумнее, язык заплетался все боле, и если в одном уголке зала все было еще вполне по-англицки, то в другом уже блевали на вечерние платья и падали манекенами магазинными (вот так с иголочки одеты).

То шли на пикник с помпезным лозунгом: “Нарушение государственной границы Российской Федерации” (sic!). А что поделать, коли уфимский аэропорт по статусу международный, то бишь представляет собой сектор госграницы. Запасались выпивкой, едой и одеяло брали, ехали в аэропорт, там, в километре ходьбы перебирались на летное поле и в лесополосу, отдыхали там, “шифруясь” при виде машин патруля, а к вечеру лезли через забор обратно… И статья “за нарушение границы” приятно щекотала нервы.

Они жили играючи. Они жгли эту жизнь.

Сегодня, гоняя с Вовчиком по ночной Уфе (понтовую “девяносто девятую” тот урвал у отца), Эдик взахлеб пересказывал увиденное:

– …И представляешь, натурально, держит кости в руках! И говорит, что эти кости по всему лесу валяются, сколько их ни собирали за десять-то лет. Ну и другие приколюхи всякие, железки там…

– Где это, говоришь?

– Да час-полтора от Уфы. На симскую электричку садимся, и…

– Не, ну в принципе можно попробовать.

– Я и говорю: поехали! Будет у нас экспедиция. Вылазка на местность.

Может, чего интересненькое найдем! Да и просто, считай, пикник в таком месте. Буквально на костях! Вокруг обломки лежат…

– Креативненько! – пропел Вовчик козлиным голосом, вывернул руль, и шины взвизгнули на повороте, и плевать на вспышки-воспаления светофоров.

IV

Анна начала сборы с вечера, а великовозрастная сестра сидела тут же, в пошлый красила ногти, помогала советами, комментариями, словом, гадила по мелочи.

– Я возьму твою толстовку, – заявила Анна.

Сестричка аж оторопела от такой наглости:

– Толстовка-то тебе зачем?! Жара такая…

– Мы же на природу поедем! Куда-то далеко за город. У нас креативный пикник – (тут сестра закатила глаза и вся изошлась в сарказме) – в лесу будет.

– Ну и надела бы свою куртку.

– Ты что! Эту?! Да в ней только картошку в колхозе копать! А не на мероприятие с приличными людьми…

Сестра разгоготалась:

– А, Эдик твой преподобный, что ли, там будет? Для него наряжаемся?

– и она распевала дурашливо: – Ах наш милый Эдичка, как же мы в вас влюблены… А вы на нас и не смотрите…

Тут ария обрывалась, так как в автора-исполнителя полетела подушка, а потом и еще какие-то вещи и предметы средней степени тяжести, а сестра визжала, и гоготала, и глупо трепетала кистями (рук) с непросохшим лаком, не имея сил отбиться.

Победа, и Анна пихает роскошную толстовку от Gucci к себе в рюкзачок.

– Да, и плеер я тоже возьму.

– Э! Подруга дней моих суровых! Совсем сдурела, что ли? – и сестра вернулась к нормальному (прокуренному) голосу. – Я правильно поняла?

Ты хочешь потащить в этот ваш сраный лес цифровой плеер Grundig?

Который стоит больше, чем мы с тобой вместе взятые? Ты с какого дуба рухнула? А, красавица?

– Меня просто Эдик попросил…

– Ах Эдик! Ну конечно! Это же меняет дело! Слова нашего кумира – закон! – разгоготалась по второму кругу. – “Эдик попросил”! А больше ничего не просил пока, нет?..

– Заткнись!

– Конечно, мы же так очарованы…

Ржание, кидание, трепетание ярко-красными ногтищами и крики

“Девочки, потише!” – из дальней комнаты, где мать бескровными пальцами натирает себе анемичные виски.

V

Когда-то “ЭР-2”, рижские электровозы, тягали поезда по всей счастливой советской стране. Через сорок лет старички стали уставать, задыхаться, с бельмами на стеклах, – да других-то нет!

Пятидесятыми годами от них веет за версту, и этим они очаровательны.

Вся морда электровоза в архитектурных излишествах, звезды да пудовые стальные росчерки. А в вагонах --">