Фредрик Бакман - После бури

обычно, сел на пол у ее ног и прошептал: «Не сердись на меня, я не выношу, когда ты на меня сердишься». Треснувшим голосом она ответила: «Это был не твой пожар, дорогой, горело даже не в нашем городе!» Йонни осторожно наклонился, так что она почувствовала его дыхание на своих ладонях, поцеловал их и сказал: «Все пожары – мои». Как она ненавидела и боготворила этого идиота. «Твоя единственная работа – возвращаться домой. И точка», – напомнила она. А он улыбнулся в ответ: «Разве я ее не выполнил?» Ханна со всей силы вмазала ему по плечу. Она встречала много идиотов, которые исповедовали принцип «первыми бросаться в огонь и спасать других», но ее идиот был из тех, кто так поступал. Каждый раз, когда Йонни уходил на работу, у них начинался один и тот же скандал, потому что каждый раз она злилась на себя за то, что ей страшно. Скандал всегда кончался одинаково: она что-нибудь разбивала. В тот раз это была ваза. В этот – костяшки собственных пальцев. Когда началась буря и он ринулся заряжать телефон, она ударила кулаком по мойке. А теперь растирала руку и ругалась. Потому что и хотела, чтобы он уехал, и была из-за этого в бешенстве.

Йонни вошел на кухню, и Ханна почувствовала, как его борода щекочет затылок. Он воображал себя крутым и суровым, а на самом деле был самым нежным на свете, поэтому никогда не кричал на нее в ответ. Буря стучала в окно, оба знали, что скоро зазвонит телефон и ему придется уехать, а она опять будет злиться. «Будь начеку в тот день, когда она перестанет злиться, – это значит, она тебя разлюбила», – сказал отец, когда Йонни с Ханной поженились. «Берегись, у этой женщины фитиль длинный, зато и пороха много!» – смеялся отец в другой раз.

Возможно, Ханна замужем за идиотом, но и сама не сахар, характер такой, что иногда она доводит Йонни до ручки, а от постоянного бардака в доме у него просто голова идет кругом. Йонни с ума сходит, если вещи не разложены по порядку, он вечно не может найти то, что надо, – будь то в пожарной машине, в гардеробе или в кухонном шкафчике, а женщина, на которой он женился, не считает, что у каждого должно быть свое место в кровати. Ханна запросто может в один день лечь справа, а в другой – слева, никакой логики, от этого у Йонни едет крыша. Как так – нет своего места в постели? К тому же она ходит по квартире в уличной обуви, не моет после себя раковину и меняет местами нож для масла и сырорезку, так что каждый завтрак превращается в чертов поиск сокровищ. Хуже ребенка.

Но вот она протянула руку и погладила его бороду, а он обнял ее за талию – и все остальное стало не важно. Они хорошо знают друг друга. Ханна смирилась, что жизнь с пожарным – то, чего остальным никогда не понять. Например, она научилась писать в темноте, потому что стоило зажечь свет ночью, как он просыпался, принимая его за мигающий сигнал экстренного вызова на пожарной станции. Одевался во сне и мгновенно прыгал в машину, а она, чертыхаясь, бежала за ним в одних трусах и пыталась выяснить, в чем дело. Прошло немало ночей, прежде чем Ханна поняла, что он никогда не отвыкнет от этого, а в глубине души она и не хотела, чтобы он отвыкал.

Йонни был из тех, кто бросается в огонь. Ни сомнений, ни вопросов, прямо в огонь. Такие люди – большая редкость, их узнаешь с первого взгляда.

* * *

Восемнадцатилетняя Ана выглянула в окно из дома на окраине Бьорнстада, где они жили с отцом. Ана немного хромала – повредила колено на соревнованиях по борьбе, после того как ее ровесник сказал, что девчонки не могут нормально бить. Она сломала ему ребро и ударила коленом по голове – внутри-то было пусто, но снаружи, к сожалению, имелась твердая оболочка, так что колено она повредила. Тело у нее всегда было проворное, ум за ним не поспевал, ей было трудно понять людей, зато она хорошо понимала природу. Глядя в окно, Ана увидела, как деревья сгибаются под порывами ветра, она заметила это еще с утра и задолго до всех поняла, что будет буря. Если твой отец хороший охотник, такие вещи ты чуешь за версту, а лучшего охотника, чем ее папа, в наших краях не найдешь. Он провел в лесу столько времени, что частенько забывал разницу между рацией и телефоном и, беря трубку дома, говорил «прием» после каждого ответа.

В этом лесу Ана училась ползать и ходить, потому что только так она могла быть вместе с папой. Лес стал ее детской площадкой и школой, отец рассказывал ей о диких зверях и невидимых силах земли и воздуха. Так проявлялась его любовь. Когда Ана --">