Леонтий Петрович Фомин - Убийство. Смерть

Максим сначала ничего не понял, но будто что-то было внутри него. Потом боль начала пронзать тело. Сначала немного, он всё ещё стоял на ногах. Но потом всё больше, больше и больше, с каждой миллисекундой боль начала накатывать. Мир замирал для Максима. Для людей он шёл также, а для него он был слайд шоу. Он разглядывал лица этих уродов. Их лица были испуганы. Может, это было их первое убийство. Страх, неизвестность в глазах их и ужас.

— Ты совсем? Мы его кокнуть не хотели! Ты чё сделал?! Куда нам его? — кричал низкий мерзким голосом. — Ты только откинулся и снова на нары?! Давай, тикаем!

После этого они убежали, хруща снегом. А Максим уже лежал. Он чувствовал снег под собой. Начали уже падать снежинки. Они падали ему на глаза, в рот, на всё лицо. Руки уже не хотели подчиняться мозгу. Звуки стали для Максима громче. Он лучше слышал машины, разговоры людей на улице, в квартирах домов.

В голове были вопросы и размышления: «Это всё? Конец? Похоже вот я и умираю…А что я сделал в жизни? Было ли что-то стоящее? Что хотел именно я. Той ли я дорогой вообще пошёл? Я хотел в детстве создавать…я хотел быть музыкантом! Но родители, мама и папа, говорили, что это не прокормит меня. А сейчас-то? Зачем мне это образование? Я же не хотел быть полицейским. Видел же все эти запои отца, когда дел нераскрытых выше крыши, а начальство давит. Поэтому он начал пытать людей. Приходить домой с глазами полные тоски и кровавыми пятнами на одежде. Думал, что он так бандитов ловил, гордился папкой, а теперь я понимал, что это обычные люди были, которые под горячую руку попали…Был я счастлив? Вообще, я перед своей душой то честен?…Скорее всего, нет. Я был таким гадким человеком, хоть и говорил себе, что хороший. Столько людям боли причинил душевной. Может все люди так себя оправдывают?…»

У Максима начало спирать горло и, видимо, поднималась температура. Боли страшной не было. Кровь красилась в алый цвет. Он немел, время либо текло как замёрший мёд, либо бежало, как бурная река. Силы покидали его, а кричать он не хотел изначально, потому что ему не помогут, конечно. Зачем? Вдруг ещё и убийство повесят на нашедшего.

«Я всё жив…сколько я так лежать буду? Телефон выключился от мороза, поэтому никто не звонит. Меня искать будут только завтра, или вообще, через неделю…Любил я? Да, любил. Лишь однажды, один раз, юношей, и то, неудачно…Испугался что-либо делать. Всё по течению шёл и шёл, не делая телодвижений. Я слаб характером, определённо. Я любил одну и потом испугался и жалел, жалею и…жалеть уже некому будет…Как это было глупо. Теперь и плакать неохота. Как идиот, цеплялся за что-то, мимикрировал, шёл не по своему пути, а сейчас…думаю о том, что это было так мелко. Какие-то страхи меня лишили воспоминаний и дали тонны сожаления…Так молод я, так молод, а сейчас умираю. Это так глупо и несправедливо. Или я заслужил? Заслужил своей тупостью…я не уважал никого…Я легко говорил прямо, но боялся. Это и есть тупость. Полумеры меня пронизали каждый божий день. А сейчас…я с полной уверенностью могу сказать одно: это мой конец, прощай, мир! Я так мало сделал и так много боялся…»

После Максим начал видеть рассвет. Он так долго лежал. Его начало трясти, конвульсии, глаза выпадали из своих ям и Максим из последних сил вытянул руку Солнцу и сказал.

— Прощайте…

--">