Мэдди Мортимер - Карты наших восхитительных тел

улицы все остывает и успокаивается, а разум
потихоньку собирает ненадолго расползшиеся в сто-

Карты наших восхитительных тел

15

роны мысли; светофор переключился с хлора на фтор,
затем загорелся бромом,
а мир вокруг загудел ниже
на три октавы.
Когда она наконец перешла улицу, разум остановился на
Йейтсе.
Те слова принадлежали Йейтсу.
А философа она так и не вспомнила.
Она не отрывала глаз от асфальта, пока не добралась до
больницы.
Врач сказал, у него плохие новости.
Рак вернулся.
Больше Лия ничего не услышала.
Из комнаты внезапно высосало все звуки.
Она слышала только леденящее душу хихиканье той
девочки, что не умерла. Сперва едва различимое.
Постепенно оно стало звучать все громче и отчетливей,
сливаясь с голосами других обитателей Лондона, которым в тот день посчастливилось не умереть. Их скорбные причитания, накатывая волна за волной, метались
между кирпичом и стеклом городских стен, а потом
хлынули в приоткрытое больничное окно и заполнили
собой каждый квадратный дюйм кабинета:

16

Мэдди Мортимер

Умрешь ты, Лия.
Не мы.
Ты.

Они
Они, семена ее надежды, хор ее сердца, с шелестом пробуждаются.
Они — у каждого своя история, сюжет, песни и снадобья, — потягиваясь, сбрасывают пухло-туманное одеяло
сна, а тем временем слух обо мне и моей маленькой
шалости разносится, будто северные ветры, вскрывая
и выскребая день, и
должен признать, я весьма доволен собой.
В конце концов, когда шлифуешь бриллиант, без некоторого трения не обойтись, и есть особая красота в том, как
они зевают, фыркают, прядают ушками и замирают, точно
псы, зачуявшие привидение,
жаждут скорее взять след и вытурить меня отсюда.

Как
Чувства зарождаются в самых разных местах — все
зависит от тела. Самые честные импульсы могут возникать в руках или сердце, пальцах ног, пальцах рук,
горле или бедрах. Чувства Лии, как правило, рождались
в животе.

Карты наших восхитительных тел

17

Пример: в тот день, когда она впервые почувствовала
любовь, ее вырвало. Вывернуло наизнанку.
В тот день незнакомец мыл ей ноги. Появилось ощущение, будто нечто погребенное очень глубоко поднимается, вспарывая подкладку, на поверхность,
и в следующий миг она вывалила содержимое своего
желудка на его большие проворные пальцы, разминавшие пальцы ее ног. Он не поморщился, не отшатнулся,
просто окунул руки обратно в ведро с водой и губкой
смыл рвоту с ее стоп. Она вытерла подбородок, поднялась со стула и пошлепала по лестнице в спальню,
растирая живот под тонким хлопком рубашки и гадая,
как ему это удалось. Как он сумел внушить ей, что
очищение тела — совершенно нормальный процесс
и нет в этом ничего отвратительного или хотя бы любопытного, и она казалась себе очень видимой, заметной
и одновременно очень маленькой.
Когда врач сообщил, что рак дал метастазы, Лия опять
ощутила волнение в животе. Там зарождалось глухое
волчье Почему-у? Доктор печально заглянул ей в глаза
и едва заметно кивнул, как бы соглашаясь с ее животом, волком воющим в ответ на предательство тела.
По дороге домой ее вырвало в урну рядом с вокзалом.
Толстые розовые сгустки завтрака и обеда в кислой
пузырящейся слизи. Вот бы этим все и закончилось,
подумала она, вот бы просто выблевывать опухоли,
а потом отыскивать их, как монетки в грязи, отполировывать до блеска и вешать в рамочках рядом с картинами в кухне. Или превращать их в магнитики для
холодильника с помощью той штуковины, которую
Айрис подарили на Рождество.

18

Мэдди Мортимер

Айрис. Айрис. Как же ей рассказать?
Вокруг стояла удивительная тишина.
Дома Лия забралась на безопасную пятую ступеньку —
там с ней никогда не происходило ничего хоть
сколько-нибудь волнующего — и посидела немного,
обхватив руками колени. Зря она не разрешила Гарри
пойти с ней. Сейчас он ждет ее звонка. Если есть на
свете что-то хуже, чем получать плохие новости, так
это их сообщать. Лия ощущала тихую благодарность за
то, что ей не придется в этот момент видеть, как тускнеют его глаза, как паника впитывается в его щеки.
Он ответил после второго гудка.
Да?
Этот набрякший надеждой голос.
Рак вернулся.
Тишина.
Твою ж мать.
Опять тишина — на сей раз дольше. Скрип мокрой
Лииной ладони о балясину перил.
И не говори.
Гарри был самым дееспособным человеком из всех,
кого она знала. --">