Яков Григорьевич Верховский , Валентина Исидоровна Тырмос - Город Антонеску. Книга 1

волны корабли.

А над ними… какое чудо!.. в первых лучах восходящего солнца парит огромная стая белоснежных чаек!

Как далекий привет из другого, мирного, времени.

И вот что удивительно – крикливые эти птицы сегодня необычайно тихи.

Словно чувствуют, понимают важность этого каравана, словно боятся выдать нечаянно его галс!

Существует легенда, что чайки покинули город вместе с его защитниками.

Чайки покинули город…

А дети? А дети остались.

Еврейские дети остались в Одессе.

Мы остались в Одессе.

Для нас не нашлось места на кораблях каравана.

Для нас не нашлось места даже на том, старом грузовом пароходе «Большевик», который, за неимением «ценных» грузов, шел в конце каравана в балласте.

Для нас нигде не нашлось места.

А крыльев у нас не было – мы ведь не чайки…

Еврейские дети остались в Одессе, в Одессе, в которую уже сегодня, уже через несколько часов, войдут убийцы.

А ведь нас еще можно было спасти.

Ну, может, не всех, не все 40 тысяч.

Может, только несколько тысяч, несколько сотен.

А может быть, одного. Хотя бы одного ребенка.

Одну детскую душу… Но нет…

Мы остались в Одессе.

Двое детей – пятилетняя Ролли и десятилетний Янкале…

Действие первое: «Odessa a cazut!»

Я не боюсь, что История назовет нас варварами….

Ион Антонеску

Говорят, что румыны не убивали…

Одесса, 16 октября 1941 г. 16 часов 30 минут

Стук кованых румынских боканч по брусчатке мостовых.

Скрип военных каруц. Цокот копыт.

Румынские варвары входят в Одессу.

Действие первое.

Занавес поднимается…

Как найти силы, где найти слова, чтобы описать весь ужас того, что начнется сегодня, описать весь ужас того, что будет продолжаться два с половиной года: более 900 долгих дней и ночей, 21 600 часов, 1 296 000 минут?

Каждый день, каждый час, каждая минута врезались в память.

Вот уже более полувека плывут они перед нашими глазами, словно кадры старого черно-белого кино. Не стираются, не меркнут. И запечатленные на них дети – пятилетняя Ролли и десятилетний Янкале – не взрослеют, остаются детьми. И все тот же в глазах их ужас.

Румыны входят в Одессу.

В 17:00 в Бухарест поступает первое донесение^[1].

РАПОРТ № 302.348

16 октября 1941, 17:00

Войска 4-й армии сломили последнее сопротивление неприятеля и вошли после обеда в город одновременно по всем направлениям… С 16:00 в порту проводится акция по ликвидации последних очагов сопротивления. Население встречает наши войска с энтузиазмом.

Командующий 4-й армией,

генерал Иосиф Якобич

Въезд «победоносной» румынской армии в Одессу, оставленную советскими войсками почти двенадцать часов назад, был, по правде сказать, не очень торжественным. Хотя день был чудесным – хмурый туманный рассвет сменился необычным для октября ярким солнечным днем, словно лето вернулось в город. Ободренные затихшим грохотом войны, на ветках акаций чирикали воробьи, легкий ветерок весело гнал по улицам желто-красные листья платанов, обрывки старых газет и последнюю листовку обкома партии:

«Ко всем гражданам Одессы и Одесской области!

Дорогие друзья!

В связи с изменившейся обстановкой Одесса потеряла свое стратегическое значение. В силу этого Советское правительство и Ставка решили оставить город…

Областной комитет партии и исполком областного Совета депутатов трудящихся призывают вас не складывать ни на минуту оружие. Беспощадно расправляйтесь с немецко-румынскими захватчиками, бейте их на каждом шагу, преследуйте по пятам, уничтожайте их, как подлых псов…

К оружию, товарищи! К оружию и грозной мести врагу!»^[2]

Румыны в городе…

Медленно тянутся по мостовой грязно-серые колонны. Вдоль Пушкинской, Екатерининской, Преображенской…

А на тротуарах толпятся жители Одессы. Глазеют, обмениваются впечатлениями, но особой враждебности не проявляют и уничтожать «захватчиков», как «подлых псов», явно не собираются. Но и энтузиазма, о котором докладывал в Бухарест генерал Якобич, тоже, видимо, не испытывают.

Хотя… отдельные лица действительно выражают радость – в основном, по поводу «освобождения от большевиков». Эти «радостные» даже оделись по-праздничному, прихватили хлеб-соль, вытащили из чуланов пылившиеся там иконы, --">