Яна Каляева - Айтиот

Программист неожиданно оживился только на вопросе о причине ухода с предыдущей работы.

— Да все дура эта из кадров, — протянул Протасов. — Новенькая, что ли… Прикопалась: чего мол от коллектива отрываешься, а вот футбол, а вот хоровое пение, все пошли, а ты сидишь… Ну я и сказал, что не в клоуны к ним нанимался. В вашей богадельне этого корпоративного блудняка нету? На дух не переношу. Сами хоть на голове стойте, а меня не трогайте.

— Больно надо! — На что я был невысокого мнения о «Нативе», но на богадельню слегка обиделся.

— И еще у меня условие: никаких чтобы женщин в разработке.

Я пожал плечами. У нас в отделе разработки не было женщин, да и мужчин — полтора землекопа. Программисты сбежали первыми, что логично, поскольку запороли продукт именно они.

Протасов вышел на работу после обеда на третий день от оговоренной даты. Если бы я на тот момент видел хоть какое-то будущее для «Натива» — выгнал бы такого работничка взашей; по счастью, я уже смирился с неизбежным и мне было все равно. Из угла, где Протасов засел, несколько дней доносился скрип кресла и невнятные матюги; а потом он сделал с нашими алгоритмами что-то такое, от чего эффективность рекламы выросла в два с половиной раза

Об этом мне сообщил начальник отдела тестирования, когда зашел проститься. Его организм перекашивала огромная спортивная сумка. Я бегущих с корабля крыс не кошмарил, и расстались мы мирно. Пожав ему руку, я вернулся к пасьянсу. Посмотрел в монитор, на облезлые девятиэтажки за окном, снова в монитор. Пасьянс не сошелся. Продавливать это кресло мне предстояло еще по меньшей мере полгода — двухмесячное директорство резюме не украсило бы. Я решил, что и мне, и «Нативу» терять, по существу, нечего.

Всех, от Вадима до болтающихся без дела курьеров, я усадил обзванивать клиентскую базу и насильно впаривать тем, кого угораздило когда-либо работать с «Нативом», неделю бесплатной рекламы по новому алгоритму. К крупным заказчикам выезжал сам. Секретарши, раздраженно улыбаясь, часами мурыжили меня в приемных, бормоча что-то вроде «Начальник Начальникович сможет уделить вам десять минут после совещания, или лучше запишитесь на следующий месяц».

Многие из тех, кого мы всеми правдами и неправдами уговорили на эту чертову бесплатную неделю, потом заказывали рекламу только у нас. Через месяц наш продукт стал лучшим на рынке, отдел продаж едва успевал печатать договоры, а в бухгалтерию пришлось срочно покупать огромный шкаф — старый уже не вмещал вал поступающих платежек. Начальники Начальниковичи теперь сами отсиживали толстые задницы в моей приемной. Через год «Натив» переехал из спального района в офис возле Садового кольца, у набережной Москвы-реки.

В отдел разработки Протасов перетащил ребят из предыдущей конторы. Мы без пререканий назначали им зарплаты, которые он называл. Вечерами, а иногда и с обеда на работе они резались в «Контр Страйк», так что мы будто бы превратились в дешевый игровой клуб. Наушники парни использовали не всегда, так что звуки выстрелов и взрывов изрядно оживили нашу офисную обстановку. Иногда они все же отвлекались от борьбы с терроризмом на такие скучные мелочи, как код, и с каждым следующим обновлением наш продукт работал все эффективнее. Успевали они писать и неофициальные программы, которые мы продавали как дополнительные услуги — в договорах они описывались весьма туманно.

Я, конечно, могу часами разглагольствовать, какими нечеловеческими усилиями удалось добиться такого блистательного результата, но самому себе говорю как есть: особой моей заслуги тут нет. Просто так вышло. Повезло.

Единственным, пожалуй, лично моим ценным приобретением оказалась Акамэ — пятнадцатилетняя девочка с кошачьими ушками. Но о ней в другой раз.

Как расцвет, так и финал «Натива» ко мне имеет мало отношения. Я знал, что нашему вольному плаванию однажды придет конец. Мы стали слишком питательной рыбешкой, чтобы нами не заинтересовались настоящие акулы. Международный концерн со штаб-квартирой в городе Дахау предложил владельцу «Натива» хорошую цену за компанию. Не буду врать, не знаю, колебался ли он — человек, на благосостояние которого мы работали все это время, хотя ни разу его не видели. Екнуло ли его сердечко, когда он подписывал соглашение о продаже немцам процветающей российской компании? Думал ли, --">