Виктория Клейтон - Облака среди звезд

одеяло.

В семье нас было семеро. Моя мама, звали ее Кларисса, тоже была актрисой и раньше играла в шекспировских спектаклях, причем с большим успехом, как в пятидесятые, так и в шестидесятые годы. Но к началу моего повествования она уже давно оставила сцену. Старшему и единственному моему брату Оберону, которого все звали Брон, исполнилось двадцать шесть лет. За ним по возрасту шла Офелия — ей было двадцать четыре, дальше я и Порция, а последней была двенадцатилетняя Корделия.

Порция вошла в комнату и внимательно посмотрела на меня, а затем также внимательно огляделась вокруг. Она была явно разочарована.

— Ты такая скрытная. Что ты здесь все время прячешься одна? Я уже начинаю подозревать, что у тебя есть какая-то неприличная тайна. Надеюсь, с тобой ничего страшного не случилось?

Мне было двадцать два, Порция младше меня всего на два года, но люди часто даже не догадывались, что мы сестры. В отличие от нее, самоуверенной и энергичной, я была застенчива и постоянно чувствовала себя крайне неловко. Я посмотрела на старое, отороченное бобровым мехом пальто матери, которое теперь досталось моей сестре. Под ним было надето длинное белое платье, подол которого был густо забрызган грязью. Ярко-алая помада поблескивала на красивых полных губках Порции.

— Да нет, вроде пока ничего не произошло, — ответила я. — Куда это ты собралась? Ты спаришься в своем пальто.

— Будет дождь, и, возможно, похолодает. Лавди предупредил меня. Ну, в крайнем случае сниму его, если погода не испортится. Иду завтракать с одним восхитительным мужчиной.

При первом знакомстве все мужчины казались Порции восхитительными. Я глянула на часы:

— Что-то рановато для завтрака.

— Мне еще нужно взять кое-какие украшения у Мэнтона. — Мэнтон был костюмером в театре. — Не хочу, чтобы мой новый самодовольный буржуа думал, что я нуждаюсь в деньгах.

Она расстегнула молнию на высоких кожаных сапогах, сняла их и потерла руками ступни.

— О! Чертовы сапоги! Ну почему Офелии, а не мне достались такие изящные аристократические ножки? Это так несправедливо. — Она взглянула на меня из-под светло-золотистых волос с комическим недовольством.

— Тебе не на что жаловаться, ты в любой одежде эффектно выглядишь.

Три мои сестры и Брон унаследовали внешность матери — блестящие светлые волосы, большие голубые глаза и красиво очерченный рот, но признанной красавицей в семье считалась Офелия — у нее был мамин прямой нос, однако я не сомневалась, что нашлось бы немало людей, которые предпочли бы дисгармоничные, но живые черты Порции холодному совершенству Офелии. Второй красавицей обещала стать Корделия. А вот со мной дело обстояло хуже. У меня были темные волосы и темные глаза отца и такая же, как у него, худощавая фигура. На фоне моих роскошных сестер я выглядела совершенно непривлекательной, что, надо признаться, сильно меня угнетало.

— Спасибо за комплимент, но я так не считаю. — Порция достала лиловый индийский шарф из кармана пальто и повязала его на голову. Наверное, на другой женщине он выглядел бы безвкусным и смешным, но не на Порции. Глядя на нее, можно было только завидовать. — В конце концов, неважно, как я одета. А тебе просто надо получше следить за собой; почему ты все время носишь только черное? Потому что это нравится твоему ужасному Доджу? Кстати, я из-за него и пришла. Он просит тебя к телефону.

Додж был моим другом и любовником весь последний год. Он никому не нравился, и именно поэтому вызывал у меня горячую симпатию. Нелегко было найти хоть какой-нибудь способ самоутвердиться в такой семье, как моя, где все считали себя неотразимыми и были полны гордыни и самомнения.

— Могла бы сразу сказать! Он же звонит с пожарной станции.

— Разве могла я предположить, что он снизойдет до того, чтобы пользоваться буржуазными средствами связи! — крикнула она мне вслед, когда я кинулась вниз по лестнице. — Думаю, это надо золотыми буквами записать и объявить как об уклонении от его идеологической линии.

Несколькими месяцами ранее я привела Доджа домой поужинать с моими родными. Мы познакомились с ним в очереди на автобусной остановке. Но тот семейный ужин оказался не слишком удачным. Я ожидала иного — ведь люди такого плана, как мои родители и Додж, обычно хорошо относятся друг к другу. И они, и он являлись приверженцами сумасбродного, богемного образа жизни. Мой отец к тому же был великолепным рассказчиком, а --">